Командир знал о пляжном притоне контрактников, но отдавать приказ на вырубку не спешил. Ходили слухи, что полковник великодушно разрешил отложить искоренение «форменного безобразия» до первого дождя.
И вообще, как заметил парень, дисциплина в части оставляла желать лучшего. Ему даже казалось, что бойцы больше боялись завхоза, чем большинства офицеров. Сей факт приводил Егора в недоумение и, возможно, при наличии свободного времени, заставил бы задуматься о причинах подобного поведения военных, но тяжелая физическая работа от зари до самих сумерек изматывала напрочь, не оставляя сил на праздные размышления. Ведь если и выпадала свободная минутка, ее хотелось потратить на отдых, так необходимый телу и душе.
Подходил к концу обеденный перерыв. Парню снова предстояло в обнимку со своей подругой, совковой лопатой, бросаться на кормление ненасытного жерла пузатой, рычащей от натуги и старости, бетономешалки. Хоть консервированные ананасы и скрасили «музыкальный» суп с перловкой на второе, которыми потчевали сегодня в столовой, но проклятущая жара рубила на корню любые поползновения, связанные с активной трудовой деятельностью. Хотелось спрятаться в какой-нибудь подвал или занырнуть по самую макушку в пожарный водоем, которым служила врытая в землю десятикубовая цистерна армейского топливозаправщика, лишь бы укрыться от прожигающих насквозь лучей, исправно льющихся с совершенно безоблачного неба весь световой день. Отсутствие ветра усугубляло плачевное состояние людей, вынужденных работать и нести службу на территории Опорного Пункта Вооруженных Сил (ОПВС), охраняющего Рубеж Зоны.
По свидетельству Василия Сивоконя, прапорщика-аборигена, служившего здесь с момента основания части, такая жара наблюдалась последний раз именно в момент образования Зоны. Тогда столбики термометров так же поднимались к сорока градусам в тени, а то и выше. Хотя, опять же со слов прапорщика, уже на подходах к Могильнику – свалке радиоактивного мусора, климат резко менялся в сторону умеренной осени. Такой вот парадокс. В Зоне не бывает ни зимы, ни лета – всегда демисезонная погода. Поверить в подобные утверждения было трудно, тем более Егору с его высшим образованием, поэтому к россказням земляка-балабола он относился с плохо скрываемым скептицизмом. Такое отношение вызывало у Василия приступы праведного гнева, переходившие в брызганье слюной и битье пудовыми кулаками в волосатую грудь потомственного казака.
Еще пять недель назад Егор плюнул бы в рожу любому сказавшему, что он будет рядом с АЭС строить не то гауптвахту, не то мини-тюрьму. Первый день, с которого все и началось, каждый раз вспоминался ему во всех подробностях, когда в голову лезли мысли, типа – «Что я здесь делаю?» или «За какие грехи судьба засунула меня в эту глухомань?».
В то пасмурное летнее утро Егор Лысенко, вынужденный беженец из Кубанского края, пришел устраиваться на работу в строительную фирму «Робинзон», офис которой примостился на окраине небольшого провинциального городка на западе России. В общем, устраиваться – слишком громко сказано. Одноклассник его тетки, работавший прорабом в этой фирмочке, по старой памяти взялся пристроить племянника на заработки нелегально, то есть под свою ответственность.
Только Егор шагнул на первую ступеньку крыльца у двери офиса, как та распахнулась от удара тяжелым армейским ботинком, размера этак сорок пятого, гулко бухнула о стену фасада и со скрипом поехала обратно.
Обладатель богатырской обуви встал в проеме, загородив проход, оценивающим взглядом окинул незнакомца и охрипшим голосом спросил:
– Чё хотел?
Егор на мгновение стушевался, затем спокойно посмотрел в глаза двойнику Тараса Бульбы и сказал:
– Мне нужен Николай Михайлович!
– Значит, ты и есть тот племянник?! Я тот, кто тебе нужен! Поесть захватил? – Лысенко показал пакет с бутербродами и согласно угукнул. – Хорошо! Ты вовремя подоспел. Я уже собрался уезжать. Садись в «Газель»! – прораб кивнул на сто лет не мытый микроавтобус с тонированными стеклами, стоящий правыми колесами в глубокой луже, и размашистой походкой прошествовал к водительской дверце.
Измазав в грязи подошвы кроссовок, Егор юркнул в салон и сел на первое за водителем кресло. Пять загорелых физиономий уставились на новичка.