Руки подняли все, кроме Болотника. По нему вопросов не было. Понятно, что Проводнику необходимо торчать здесь, на Больших Лужах, и блюсти порядок и покой. Малому Треш погрозил пальцем, отчего обиженный паренек вскочил и забился в дальний угол помещения.
– Гур, тоже останешься. С раной не ходок ты сейчас. Да и возраст не тот шататься по Пустошам. Спасибо тебе, и так выручил запредельно. Ты нужен здесь, генерал. И Болотнику помочь в чем, и за Малым присмотреть. Мало ли что. – Треш привстал, похлопал старика по плечу, затем показал на восток: – А там нам нужны быстрые молодые ноги, здоровая дыхалка и острый глаз. Сам понимаешь…
– Что с остальными делами? – напомнил Холод.
– Карту, навигатор, нужные артефакты и часть боекомплекта дал батя. Координаты пары схронов и наиболее короткого, безопасного пути тоже. Позже посвящу вас. Оружейный замаскированный склад, где нас могут ожидать некоторые вкусняшки, находится примерно на середине маршрута, а что касается исходного вооружения, нужно будет поискать в Южном или прикупить у вояк.
– Они не продадут нам оружие. Либо заставят изложить планы и навяжутся с нами. А нам, я так понимаю, с вояками не по пути?!
– Это так, Холод. Они нам не нужны. Мне хватило знакомства с «бетовцами», да и все мы знаем, каковы их планы и настроения. Оружие купим у «Вымпела», либо этот Ноль-Пятый… бармен Южного форта поможет. Не будем брезговать и трофеями. В дальней и опасной дороге все сгодится! А теперь, дорогие мои, давайте котомки собирать да отсыпаться. Завтра поутру в путь. Если вопросов нет, разбежались.
– Ишь, командир-р! – усмехнулась Фифа, вставая с колена Холода.
– Яволь, братишка! – бросил Ден и тоже поднялся. Гур кивнул, Болотник крепко задумался. Малой по-прежнему дулся в углу, насупившись на весь мир. Злата закусила губу и о чем-то размышляла.
Стоило ли говорить о том, что в эту ночь никто не смог выспаться…
Ситуация в Южном форте действительно напоминала вакханалию армии Наполеона в горящей Москве. Вакханалия, срач, бедлам, пожары, изуверства, разрушения, драки. Пьянство и разврат. Мародерство и убийства. Бандиты Фараона отрывались на полную катушку, догадываясь, что не сегодня-завтра им придется оставить город-крепость навсегда, будучи выдавленными прочь более весомой силой. Даже «демоны» Нумизмата пытались участвовать в творящихся бесчинствах, разве что не в таких масштабах и объемах, как это делали ренегаты.
Утреннее солнце, потонувшее в рваной пелене дыма пожарищ, выглядело блеклым пятном на сером небосводе. Легкий ветерок не справлялся с очисткой округи от пепла и гари, а тошнотворные запахи горелых трупов и резины вызывали дыхательные спазмы. И если отдельные горожане ночью еще как-то могли прятаться от свирепых отморозков Фараона, то днем стало хуже. Три дня разграбления и оргий превратили некогда сильную крепость в античные руины, мигом состарив постройки и опустошив их. Те, кто мог сбежать, давно покинули форт, а единицы оставшихся в живых прятались среди развалин. И только трупы, валяющиеся там и сям в немыслимых позах, пялились мертвыми глазами на творящийся ужас.
Сам Главарь огромной группировки Пади в своем экзотическом наряде, похожем на блестящую конфетную обертку, восседал на балконе самого высокого здания Южного форта и, попивая текилу, прищурившись, глядел вдаль. Там, за мостом, охраняемым «Вымпелом», находился бывший Воронеж. После взрыва химзавода в Судный день в городе не осталось никого – кто-то успел спастись на этом, правом берегу, другие бежали в поля, ставшие позже Пустошами. Большая часть погибла. Их прах давно развеялся ветрами Пади по долинам и Чащобе. А сейчас люди потихоньку возвращались в опустошенные города, приемлемые для хоть какой-то жизни. Так поступили и жители форта, те, кто не погиб при его обороне. И теперь они наспех соорудили баррикады на левом берегу Реки, и, охраняемые «вымпеловцами», ждали подкрепления «Альфы».
Фараон сплюнул – смачно и зло, от души ударив кулаком по рукоятке кресла. Ему досаждала чесотка, неимоверно зудело в паху от венерических болезней и пота, к тому же постоянно волновала анемия левой руки. Но все это только дополняло картину общего неудовлетворения Главаря ренегатов, главная причина которого крылась совсем не в болячках и отсутствии комфорта. Моральная боль – вот что угнетало Фараона. Нападки навалились кучей и не давали ему покоя. Самые ближайшие сподвижники и помощники сгинули – погибли либо пропали. Союзники выглядели временными и ненадежными, явно представляющими собой скрытую угрозу. Планов на будущее не имелось, потери в живой силе оказались невосполнимыми, отчего большая группировка превратилась в осколок клана, и теперь необходимо было сваливать как можно скорее и подальше. Особых ценностей форта взять не получилось – секретные схроны Старейшин не нашли, их преданные люди все погибли. Хард и Нумизмат успели завладеть другими сокровищами крепости: учеными, лабораторией, складом. А головорезам Фараона достался только многочисленный, но громоздкий и особо не нужный скарб. Управлять сейчас опьяненным кровью, алкоголем, адреналином и жаждой наживы сбродом – дело тухлое и заведомо проигрышное. Бандиты никого не слышали, разбежавшись по улицам. А вот братия Нумизмата, не говоря про воинство полковника Харда, действовала более продуманно и сноровисто. И взяла все, что хотела! Ну, или почти все. Не удалось союзникам завладеть самым главным – святым артефактом Южного форта – «аурой» и запасами Совета Старейшин. И теперь нужно было что-то срочно предпринять, чтобы восстановить этот разворошенный улей и уйти прочь подобру-поздорову.