Хард с подчиненными уже смотался, просто исчез, не говоря ни слова союзникам. «Ха! Какие, нафиг, союзники, – подумал Фараон, – завтра на лесной дороге он мне глотку перережет и не вспомнит, кто я такой». Нумизмат тоже не терял времени даром, где-то пропадая и копошась со своей элитой из полутора десятков сатанистов. Людей у него осталось мало, но те, что выжили, – сплотились сильнее и готовы были драться насмерть. «Не чета моим ренегатам!»
Фараон снова сплюнул, бросил недопитую бутылку через перила вниз и резко встал. Снова зачесалось между ног. «Проклятый вирусняк. Поди, загнуться можно от этих сифилисов и гонорей?! Нужно толкового врачевателя найти, прошлый забулдыга сдох при взятии форта. Хоть к Болотнику чеши, он махом вылечит! Мертвых, говорят, поднимает да мутантов выхаживает. Болотник! Этот засранец Буллит свалил в те края, и ни слуху ни духу от него. Твою ма-ать… Ушла «аура», все напрасно, все к чертям!»
Фараон пнул балконную дверь, на ходу сорвал штору, снес с ног дежурившего в комнате охранника и потопал из зала вон. Нужно было найти Нумизмата и узнать его планы, а уж потом кроить свои, согласно обстоятельствам и следуя поправкам умного хитрого сектанта.
Главаря «демонов» бандит нашел в подвалах форта. Сырые вонючие тоннели отдавали затхлостью и звонкой капелью, шушуканье сектантов сливалось в один шелестящий гул, похожий на топот и возню крысаков, обычно ютящихся в таких местах. Оказалось, что Нумизмат командует действиями подчиненных, устанавливающих заряды на припрятанных там и тут баллонах с хорошо понятной символикой токсичности. Попросту говоря, сектанты минировали подвалы Южного форта, чтобы разрушить в пух и прах остатки крепости с появлением вояк. Скорее, не разрушить, а заразить на долгие годы!
– Толстяк, ты лбом шмякнулся? – вырвалось у Фараона, бредущего по полутемному каземату среди маячивших в сумерках фигур.
– Язык свой длинный попридержи, ренегат! Не ровен час, тут и оставишь его, – парировал Нумизмат, резко обернувшись на хриплый голос союзника.
– Мой язык меня еще до Армады доведет! И ты за него не волнуйся. Чего творишь, еретик? Умом тронулся или порошков своих магических обнюхался? Ты тут что, всю Падь решил сгубить? И так уже четвертый год дышим заразой Судного дня, так еще химию нужно задымить? Ты че, Нумизмат?!
– Пасть закрой, хороняка! Я знаю, что делаю. Гадить себе под носом я не собираюсь, как и отвечать на твои сраные вопросы. Зря ты зашел сюда. Ох, зря-я!
Фараон мгновенно среагировал на нехороший намек сектанта, выхватил оружие, что сделал за его спиной и телохранитель. Нумизмат ехидно скривился, что не ускользнуло от бандита даже в полумраке.
– Убери пушку, не настолько ты мне противен, чтобы мочить тебя тут! Но и свидетелей мне не нужно. Хранить тайны чужие умеешь, Фараон?
– А то. Базлай, чего удумал, пузатый! – съязвил ренегат, но ствол не убрал, только опустил его вниз.
– Проклятье! Ладно, слушай сюда, неисправимый мой. Я придумал план шантажа наших врагов вот этой гадостью. Выдвину требование – выполнение моих условий по безопасному отходу, возвращению «ауры» и помощи в поимке этого гаденыша сталкера. У меня на него личные виды и обидки. А вообще, найдя его, найдем и святой арт, и Армаду.
– Как это? Ты про Треша, что ли?
– Про него самого! Да. Потому что мои люди не зря пали в борьбе с Всевышним вашим. Треш этот – узловая фигура, главный у нее, Избранный.
– У кого?
– Армады! Слышишь? Ар-ма-ды! Он знает, где она, что она есть такое, как в нее попасть, когда и зачем. Он теперь все знает. Хочу знать и я. Но мне нужна помощь. Твоя помощь, фраер ты недоделанный! Слышишь меня? – Нумизмат повысил голос, отчего эхо его слов под сводами подземелья удвоило строгость и важность дела. – У тебя есть люди и оружие, а еще жажда наживы. Я хочу власть. Полную власть над Падью! Ты понимаешь меня, мумия ты египетская?