Поручик крякнул от вновь накатившей мысли, поправил фуражку и окинул тяжелым взглядом беседующих казаков. Преданные мужественные лица, залихватски закрученные усы, сильные тела, уверенные взгляды. «Пора!» – Васенин кашлянул и негромко приказал:
– Отделение, стройся! – И когда казачки послушно встали в шеренгу, нахлобучивая папахи и бренча оружием, продолжил: – Небольшая вводная. Итак, мы выполнили волю нашего государя. Операция по маскировке груза прошла успешно, личный состав цел и невредим. С чем вас всех и поздравляю! Также хочу поздравить всех вас, братцы, с завершением трудного задания, поблагодарить за удачный исход дела и от имени императора поощрить каждого. Награды всем я сейчас вручу лично по доверенности адмирала, за неудобства в пути и неуставное обращение прошу простить…
Васенин ощутил спазм в горле, с трудом проглотил ком, отогнал дикое желание промочить глотку и обратился к хорунжему:
– Рычков, в какой подводе награды и похвальные грамоты?
– Э-э… м-м… – старший отряда смутился и замялся, закусывая губу, – не смею знать, вашблагородие, не ведомо мне. Поди, в вашей сумке, а она в первой подводе. Принести? Я пулей.
– Отставить, хорунжий. Сам я. Всем вольно, но пока не расходимся.
Поручик, унимая дрожь пальцев, зашагал к обозу, вынул из-за поясного ремня черные перчатки и стал лихорадочно натягивать их на ледяные от волнения руки. Да и на сердце совсем стало не горячо даже после теплых слов в адрес подчиненных.
Оказавшись возле подводы с мирно жующей травяную жвачку лошадью, он легонько похлопал кобылу по шее, погладил рыжую гриву и подошел к телеге. Искоса взглянув на довольных шепчущихся казаков, стоявших поодаль, поручик сделал вид, что копошится в коричневой сумке, выискивая обещанные награды. Но страшные награды покоились совсем не в ней. Васенин облизнул сухие губы, мысленно успокоил себя фразой «во имя отчизны и во благо Верховного, а не ради наживы» и посмотрел на вздернутый ствол пулемета. Напряженный взгляд скользнул по отряду, дальше по стене леса, скалам, дороге, тающей между большими камнями, покрытыми мхом. «Никого. Прости меня, Господи!»
Только вот не заметил офицер смутно переливающегося у замшелых валунов марева воздуха, в котором стали медленно проступать очертания человека. Словно невидимка из потустороннего мира, тот явил себя, осторожно шагая из параллельного пространства.
– Простите, казачки! И не обессудьте.
– Пошто-о вашблагоро…
– Курва-а…
– Н-не-ет!
Крики и мат казаков заглушила длинная очередь «Льюиса», трясущегося в руках Васенина. Лошади дернулись, скрипнули колеса телег, вспорхнули с деревьев невидимые до сих пор птицы. Бородатые удалые мужики попадали, как опрокинутые жерди изгороди, не успев ничего предпринять. Несколько окровавленных тел лежали вповалку, пара еще дышала, стоны затихали, хрип и булькающие всхлипывания. Они сейчас были похожи на младенцев, корчащихся в люльке и усердно сосущих бутылочки с молоком. Почему-то эта ассоциация пришла в голову Васенина. Может быть, потому что дочка также провожала папу в дальний путь, лежа в кроватке и захлебываясь сцеженным молоком матери.
Поручик бросил пулемет, выудил из кобуры револьвер и без заминки выстрелил несколько раз в агонизирующие тела. Губы что-то шептали, какую-то чепуху наряду с молитвой, рука безвольно опустилась, не выпуская разряженный пистолет. Он приблизился к краю утеса, посмотрел вниз. Туда, в бездну ущелья, теперь нужно было сбросить убитых, предварительно освободив их от оружия, сидоров и всех лычек и нашивок, определявших принадлежность к личной охране адмирала Колчака. Поручик специально выбрал это место и совершил казнь невинных людей. «Невинных ли? Это рассудят история и Бог! А сейчас…»
Васенин повернулся на шорох камешков… и обомлел. Перед ним прямо из воздуха материализовался человек. Среднего роста, коренастый, с волевыми чертами лица, возрастом старше поручика лет на десять. Светлая льняная рубаха навыпуск, такие же свободного покроя штаны, мокасины как у индейцев из книг Фенимора Купера. Он вынырнул из водянистого сгустка воздуха со словами: «Чувак, ты за что так с ними? Они же твои бойцы! Бан тебе, тролль, вечный БАН!»
Васенин вскрикнул, пошатнулся, шагнул назад и оступился. Вытаращенные, ошалелые от испуга и удивления глаза блеснули последний раз. Его крик в пропасти эхом прошелся между сопками и канул в небытие.
Человек постоял еще некоторое время, вглядываясь в густо поросшие лесом горы, затем посмотрел на утопавшую в ельнике дорожку, туда, откуда прибыл уже пустой обоз и где он, Страж Армады, следил за отрядом. Вздохнул горестно и протяжно, а затем взялся за дело. Теперь именно ему предстояло зачистить место кровавой расправы и, не притрагиваясь к артефактам истории, завершить виток Мироздания так, как это примут вскоре потомки и будет написано на родословном свитке поколений. Чтобы снова не повернуть время вспять и не исказить судьбу целой эпохи.