— Совсем сдурел чтоль он там в одиночку? — возмутился Сохрон. — Проклятые места, тьфу.
Он демонстративно плюнул себе под ноги и растер след среди пыли.
— Были, да перестали, — просто ответил я.
Старичок насупился, будто решая подшучиваю я над ним или нет. Ну или проведывал обстановку в тех краях, их способности в этом мне были известны лишь по намекам.
Чуть испуганно моргнул, вздрогнул и глаза его полезли на лоб:
— Правду говоришь, мастер! Как так-то? Вот ведь новость радостная!
— Прошу вас, лесной дедушка, коли тут не держит обет какой, перебраться в Хийденсельгу, — чинно произнес я.
Подумал немного, пока леший обалдело на меня глядел, и добавил:
— После оформления документов я сделаю официальное приглашение. Не на службу, а по чести. Оберегать те места и стать полноправным хозяином леса.
Судя по всему, ничего не перепутал. Старичок очень по-человечески смахнул проступившую слезу и широко улыбнулся.
— Я подумаю, мастер.
Понятно было, что согласен хоть сейчас уйти, но выдержать соответствующую паузу ему было необходимо. Я поблагодарил и спросил про купца, на месте ли тот.
— На месте, — поморщился леший. — С помощником этим своим, плешивым. Уж почитай как час сидят и трындят. Про тебя говорят.
— И что же говорят? — прищурился я.
— Ну как все люди, гадости говорят. Ну, я в том смысле… — смутился леший, когда понял что говорит тоже с человеком.
Я добродушно отмахнулся и Сохрон продолжил:
— Слышал я, как цены они обсуждали. Для тебя, мастер, задрать хотят и сбагрить материал похуже. Проучить, вроде того. Мол нечего тут своим графским титулом выдрючиваться. Говорил, что денег у тебя кот наплакал, а раз так, то и церемониться не надо…
Настроение моё улучшилось. Окажись купец относительно честным человеком, обманывать бы я его не стал. Дал бы цену честную, а скинул только за работу по очистке шахты. Несмотря на то, что он запустил деревню и не устранил угрозу. В конце концов его право, как распоряжаться своей землей.
Два хороших человека всегда могут договориться, чтобы оба в выигрыше остались. А вот с подлецами никаких сомнений уже быть не может.
— Вот и славно! — обрадовался я, чем немало удивил и лешего, и Тимофея.
Они одинаково пораженно уставились на меня, отчего я рассмеялся.
— Ну, не будем заставлять уважаемого купца ждать, — в предвкушении отличного развлечения я потер руки.
Глава 12
Вадим Жданович Дробынин, глава купеческого рода, владеющего Сердобольским уездом, встретил нас как полагается для его положения.
Преисполненный важности, гордости и разодетый не хуже, чем для светского приема. Точнее, хуже, но купец явно очень старался произвести впечатление.
Соответствующий обидному прозвищу «жирдяй», выданному хозяином горы, Дробынин потрясал обилием подбородков и толщиной пальцев с впившимися в них перстнями.
Костюм его, естественно сшитый на заказ, переливался на солнце настоящим шелком. Дорогой материал, вот только очень чувствительный, поэтому выглядел уже помятым. Зажим на галстуке ослеплял бриллиантами, а довершали этот кичливый образ громадные запонки с камнями, каждый стоимостью как вполне приличный дом в деревне.
Тимофей, позабыв мои наставления про спокойствие и молчание, вытаращился на купца, как на диковинного зверя.
Но тот, к счастью, воспринял это за комплимент и едва заметно улыбнулся.
Рядом с землевладельцем маячил тот самый «плешивый». На фоне своего работодателя помощник смотрелся излишне тщедушным. Лысина его сияла не меньше, чем бриллианты купца.
На мой скромный дорожный костюм Дробынин взглянул со снисходительностью. Чуть задержал взгляд на израненном лице и окончательно сложил обо мне нужное мнение.
Читать его эмоции мне удавалось нелегко.
Всё таки, зная что я артефактор, Дробынин попытался подстраховаться, поэтому имел при себе защитный амулет. Вот только либо тот был слабо заряжен, либо купец пожадничал и купил вещицу попроще.
Мой ментальный дар справился с барьером и теперь передо мной расцветала смесь злорадства и пренебрежения.
Даже место, выбранное для приема, выдавало его истинное отношение. Нас проводили в обычную уличную беседку, обустроенную без особых удобств. Купец объяснил это тем, что в главном здании идут ремонтные работы. При этом извиниться не удосужился.
Да и тон, которым он говорил «ваше сиятельство», был премерзким.
И я, кажется, начинал понимать, почему ему так и не выдали долгожданного дворянства.