— Но я же собираюсь не о тебе думать!
— А о ком? У тебя есть другой мужчина? — меня вдруг кольнула ревность.
— Нет. Честно, Яромир. Раньше у меня случались увлечения, но в последние несколько месяцев меня никто не интересовал. Пока я не встретила тебя.
— Меня тоже, — улыбнулся я. — Последние несколько лет.
— Ты пережил разочарование в любви? — сочувственно спросила Джамиля.
— Нет, я пережил только себя самого. Последние годы я тяжело болел, а вот сейчас выздоровел. И встретил тебя… Ладно, дорогая, пошли к тебе. Лайла ждет.
Весь следующий день мы мотались, как угорелые кошки. Сначала мы перевезли Лайлу — в этом деле мне здорово помогли ребята Всеволода. Потом Джамиля договорилась об отпуске, и мы пошли покупать дорожные вещи. Мы подкупили несколько этих красивых полупрозрачных костюмов и немного теплых вещей — с ними у Джамили была напряженка. Кажется, в Египте совсем не бывало зимы. На следующий день, рано утром, наш «Переплут» под руководством Джамили вышел из порта и взял курс на Афины.
Джамиля руководила — да, накануне я снабдил ее лексикой Лучезара, а я работал на палубе. Потом работа Джамили кончилась, и она решила присоединиться ко мне.
Я оторвался от каната, на конце которого повис, было, как пиявка, по утверждению Милорада.
— Дорогая, это совершенно не женское дело. Такие ручки, как твои, тереть о жесткий канат просто грешно. Милорад, — начал, было, я, но он поклонился мне:
— Вас понял, господин Яромир. Госпожа Джамиля, может быть, вы хотите присесть сюда, в тенек?
Милорад вежливо подвинул кресло, поклонился Джамиле, приказал юнге подать сока и орешков и отошел.
— А вы, господин Яромир, извольте не висеть, как пиявка, а сделайте хотя бы минимальное усилие и подтяните этот тросик на себя. Клянусь, с этим справится даже грудной ребенок.
— К сожалению, я уже вышел из этого возраста, Радушка. Годы уже не те!
— Давайте бодрее, — попросил Милорад. — А то скоро полдень, вам давно нужно помедитировать. А то за все время в Египте вы, поди, так времени и не выбрали?
— Скорее я не смог выбрать места. Там было очень суетно, Радушка.
— Ну так сейчас отойдем подальше и поплаваете в спокойной воде.
— Ох! — я стукнул себя по лбу. — Джамиля, а мы взяли тебе купальный костюм?
Милорад улыбнулся и отошел.
В полдень Лучезар положил корабль в дрейф, я разделся и спустился в парус. Медитировать. Джамиля с любопытством наблюдала за мной с палубы, потом, когда я поднялся, спросила:
— Это ты так лечишься?
— Да, дорогая. Хочешь поплавать?
— А можно? Ведь время-то идет?
— Прошу вас, госпожа Джамиля, — вежливо предложил Лучезар.
Джамиля улыбнулась, скрылась в своей маленькой каютке и вернулась в купальном костюме. Таком облегающим, что я залюбовался. Команда же дружно занялась своими делами.
Ребята вообще держались с Джамилей с редкостной учтивостью. Я так понял, что мои демократические замашки они приняли с радостью, но с той, в которой они видели мою потенциальную невесту, они предпочитали заранее обращаться, как с королевой.
Так, неторопливо и размеренно, и проходило плавание. Мы без особых приключений прошли мимо Кипра, заглянули в Афины, проплыли по Коринфскому каналу и через десять дней со дня отплытия, оказались на границе с Верхней Волынью. А вот здесь нас уже ждали.
Когда я с Джамилей, Лучезаром и Всеволодом сошли на граничный причал, нас встретили двое уже знакомых нам пограничников.
— Здравствуйте, господин Яромир, здравствуйте, господа! А у нас для вас хорошая новость. Вы можете сходить на экскурсию в двенадцатый глубинный этаж. И даже, если захотите, можете провести там ночь. Это очень романтично, — старший из пограничников понимающе оглядел красавицу Джамилю. — В общем, в вашем распоряжении ровно двадцать четыре часа. Пограничники редко проявляют такую щедрость. Думается, этим вы обязаны стражу Венедиму.
— Вот как? Что ж, передайте ему мою благодарность. Я очень рад такой возможности. Честно говоря, я мечтал об этом всю дорогу! Да, господа, а на ночь вы выделите нам хотя бы пару комнат?
Пограничники рассмеялись.
— На такое способны только вы, господин Яромир. Конечно, выделим! Мы же видим, что вы с дамой!
Лучезар послал ребят на корабль, велев прислать шлюпку через сутки, а пока подождать, и мы вслед за пограничниками прошли в здание погранзаставы. Джамиля с восхищением посмотрела на меня, я положил руку ей на талию и обратился к пограничникам.
— Разве мы идем не в гостиницу, господа?
— Нет, господин Яромир. Проход в нижние уровни со стороны гостиницы заблокирован.
— Да, господа, как вас прикажете называть? — поинтересовался я. — В прошлый раз мы так и не познакомились.
— В прошлый раз вы слишком заинтересовались устройством границы, господин Яромир. Меня зовут Всеслав, — представился старший пограничник. — А моего товарища — Стоян, и мы оба — ваши подданные.
— Простите великодушно, господин Всеслав, с моей стороны было просто неприлично больше заинтересоваться границей, чем живыми людьми.
— Что вы, господин Яромир! Граница уникальна, а мы — простые солдаты. Пожалуйте за нами в лифт.
Мы спустились на лифте на двенадцатый глубинный этаж. Стоян распахнул перед нами дверь просторной комнаты.
— Располагайтесь пока здесь, господа. Как видите, в комнате полумрак, зато снаружи — подсветка. Вы сможете наблюдать глубинную жизнь сколько захотите. Если захотите перекусить, то нажмите на эту кнопочку на столе, удобства за той дверью, а если вам понадобимся мы со Всеславом, нажимайте на эту большую красную кнопку.
— Какую?
— Вот эту, господин Яромир, которая так похожа на грушу.
— Так бы и сказали — груша. А то кнопка!
Пограничники весело рассмеялись.
— Если кому-нибудь станет нехорошо — мало ли что может случиться, немедленно вызывайте нас. И никакой самодеятельности. Это очень опасно, господа.
С этим прощальным напутствием пограничники удалились. Мы расселись на удобном диванчике и стали смотреть в окно. Море на глубине около пятидесяти метров — точнее сорока восьми — выглядело еще более спокойным и величавым, чем на поверхности. Мы смотрели на проплывающих мимо рыб, на подводные растения, на маленьких рыбок, снующих в этих растениях, как бабочки над цветами. Мне стало скучно.
— Может быть, попросим поесть, господа?
— Мы провели здесь всего лишь час, — недоуменно отозвалась Джамиля. — И до ужина еще далеко. Как-то неудобно обременять людей лишний раз, и так нас пропустили в запретную зону.
— Не беспокойтесь, госпожа Джамиля, наш кок выдал мне корзинку с провизией, — вежливо возразил Всеволод. — Господину Яромиру нужно хорошо питаться.
Всеволод достал из корзинки бутерброды, вино и сок и предложил желающим. Я немедленно принялся за еду. Джамиля подумала и тоже вооружилась бутербродом. Вино она пока что не пила. Однажды я предложил ей попробовать, она же сказала, что не хочет пить вина, пока не определилась с дальнейшими планами. Если она решит вернуться в Александрию, то совсем необязательно расставаться не только с любимым мужчиной, но еще и с любимыми напитками. А так будет меньше что терять.
После перекуси, я снова сосредоточил свой интерес на море. Я всегда любил море, и когда выдавалась возможность, ездил на Адриатику — купался, и просто часами смотрел на море. Но сейчас мне чего-то не хватало.
— Понял! — воскликнул я.
— Что именно? — заинтересовался Лучезар.
— Я понял, чего мне не хватает. Здесь нет плеска волн и морского воздуха.
Лучезар хохотнул, Всеволод хмыкнул, Джамиля ласково положила мне руку на плечо.
— Только не вздумайте открывать форточку, Яромир, — предупредил Всеволод.
Через несколько минут в комнату постучали, и на пороге появился Всеслав.
— Господа, прошу вас следовать за мной. Вы уже адаптировались под водой, теперь можете пройти в угловое помещение. Оно стеклянное, — добавил пограничник.
Мы с энтузиазмом согласились, прошли по коридору и оказались в стеклянной комнате. Стеклянной сверху, снизу и с трех сторон.
— Это лоджия, господа. Как вы понимаете, в подводной части здания все лоджии застеклены.