Чара проснулась в серых сумерках перед рассветом. Потёрла сухие воспалённые глаза. Прислушалась к вязкой тишине в доме. Очень осторожно, опасаясь разбудить мать, достала из-под половицы мешочек с медными монетами — всем, что удалось скопить за последний год — и выскользнула за дверь. Сапожки — старенькие, но крепкие — она надевала уже снаружи. А потом спустилась с холма, не оглядываясь, миновала спящий в тумане Луг и быстрым шагом направилась к дороге, ведущей прочь из долины.
***
Громадный Крылатый конь, угольно-чёрный, аккуратно и почти бесшумно коснулся копытами земли, складывая крылья. Над Небесным Замком висела серая хмарь, обнимая шесть его остроконечных башен. Воздух был пропитан влагой, но шкура и жёсткие перья крыльев оставались сухими. Та же магия, которая позволяла тяжёлому телу парить над землёй, защищала вороного от воды, ударов молний и многих других неприятностей.
Ему уже исполнилось девять, а он до сих пор носил имя отца. Собственное Крылатые получали только из уст своих всадников. Сын Снежного Вихря был раздосадован и растерян. Чувство, которое не имело названия ни в одном из языков обоих миров, привело его в Ночь Схождения на широкий Луг вместе с другими Крылатыми — рождёнными в срок шестилетками. Он знал, что встретит там своего всадника. Он был в этом уверен! Но среди кандидатов его не оказалось… Не нашёлся он и в толпе зевак. Луны разошлись, и двенадцать Крылатых поднялись в небо. Одиннадцать из них несли на спинах юношей и девушек, которым была уготована судьба стать Стражами, и только вороной вернулся в Небесные скалы в одиночестве.
Крылатый передёрнулся и мотнул головой, отчего грива взлетела чёрным облаком и опала.
«Шесть лет! Шесть долгих лет до следующей попытки!» — Он тоскливо посмотрел в сторону Замка, где снижались пары юных Стражей, и вошёл в широкие ворота длинного строения, вытянутого по-над пропастью, на самом краю плато.
Непривычно громко звучал топот копыт в широком проходе опустевшего дома. Сейчас здесь был только он. Он и его отец, который больше не мог летать.
Вороной медленно прошёл в дальний конец длинного коридора, минуя пустые жилища друзей и своё собственное. В торце здания располагались покои отца и его всадника, Деллин-Стража. Музыкально затарахтела завеса, набранная на прочных нитях из полых трубочек болотного дерева. Сын Снежного Вихря замер, перешагнув порог.
Ослепительно-белый, костлявый от старости жеребец, чьи внушительные размеры напоминали о былой мощи, шагнул ему навстречу. Левое крыло пожилого великана было полуопущено и мело каменный пол концами вытертых перьев. В глубоком кресле у горящего камина утопала долговязая фигура его всадника. В его мутных глазах без зрачков тускло отражалось пламя. Абсолютно слепой, он приветливо улыбался вороному, поскольку прекрасно видел глазами своего Крылатого.
Глава Старших. Эта пара — великий воин и мудрец — ставила точку в любых спорах Стражей. И один из них был его отцом. Правда, порой вороной сомневался — который более.
— Сынок! — вслух заговорил Страж. Заговорил за них обоих, разумеется.
Вороной догадался, отчего отец предпочёл избежать мысленной речи — не захотел унижать его жалостью. Молодого Крылатого это только порадовало. Открывать им, насколько он растерян и уязвлён, совсем не хотелось.
— Не сочти нас выжившими из ума стариками, но мы видим в том, что ты вернулся один, лишь подтверждение того, что у тебя особенная судьба, — мягко продолжил слепой Страж.
— Ну конечно! — всхрапнул сын Снежного Вихря, распахиваясь настежь в своей горечи, обращаясь сразу к обоим. — Чем же ещё утешить неудачника? Объявить его особенным! Если бы кое-кто сдержал свои инстинкты десять лет назад, я не стоял бы здесь никому не нужным, бесполезным перестарком!
— Не смей! — Ураганная сила мысленной речи отца смела весь яд горьких обвинений. — Я не собираюсь перед тобой оправдываться, но прояви уважение к выбору своей Матери!
Вороной опустил голову. Сорваться заставило разочарование, но он совершенно не собирался оскорбить выбор Матери — она, как-никак, пожертвовала судьбой Стража, чтобы произвести его на свет.
— Но что же мне теперь делать? — воскликнул он с отчаянием, рвущимся из самого сердца, обращаясь к ним обоим — седому старику и седому Крылатому.
— Будешь нашими глазами и ушами, — сухим, надтреснутым голосом ответил Деллин-Страж.
— И крыльями, — прошелестел вздох Снежного Вихря в голове вороного.
Они заговорили между собой, отсекая молодого от своих мыслей, и он попятился к выходу.