– Я ничего и никому не сказала, – зачем-то начала я.
– Я не подозреваю вас в предательстве, Катя. Мне нужно знать, что именно пошло не так во время миссии.
Я рассказала ему все.
– Группа нашла ее наушник, Алекс проверил его. Сигнал, к сожалению, перехватили, до группы он просто не дошел.
– Я знаю.
– Отдыхайте, – он вышел.
Мне поставили капельницу и предупредили – поесть можно будет только через пару часов. Вот и ладно – есть не хотелось, кроме того тошнота усилилась – последствия сотрясения. Я думала о Максе, Дима не возвращался, и я переживала, не случилось ли чего. Легкий шорох, я открыла глаза. Андрей шагнул ко мне.
– Катя, как ты? Я только узнал… – зрачки расширены, от чего его карие глаза кажутся черными. Одет в ярко-желтую футболку и светлые рваные джинсы – явно не по сезону. Выходит, только вернулся с выезда.
– Нормально, – проговорила я и привстала. Комната начала двигаться.
– Не так быстро, – мгновенно оказавшись рядом, он поддержал меня за плечи.
– Да уж. Сколько там проходит сотрясение? Неделю? Две?
– Вообще – то три, – он улыбнулся, – но наши поставят тебя на ноги пораньше. Жаль, меня не было рядом…
– Брось, что б ты изменил? Мы с Кирой там вдвоем были…
– Что сделала эта дура? Перепугалась? Нажала не на ту кнопку? – процедил он.
– Андрей, ситуация вышла из под контроля, – уклончиво ответила я, – и я очень прошу тебя проявить понимание.
– Понимание? Посмотрим, что она напишет в отчете….
– Она уже ничего не напишет, Андрей, – мой голос сорвался, – Кира мертва.
Воспоминания обрушились на меня. Яркий свет, боль, разрывающая на части, животный страх, лишающий рассудка, Кирино тело на белом кафельном полу, его руки встряхнули меня и…
Заорав, я отшатнулась, вжалась в спинку койки, заныла сломанная нога. Вероятно, боль вернула меня в реальность. Андрей крепко прижал меня к себе.
– Катя, тихо, все хорошо, это просто я, – он слегка укачивал меня. Я дрожала так сильно, что стучали зубы. Все мышцы болели от напряжения.
– Андддд…
– Не разговаривай, – прошептал он, – просто дыши. Медленно и глубоко. Сейчас пройдет.
Он прав, дрожь проходила, вокруг вновь была привычная обстановка. Я чуть отстранилась. Именно в этот момент вернулся Дима.
– Отвали от нее!
– Или что? – Андрей не двигался с места, – Я с тебя в шоке, Дима. Ей хреново, ты куда – то свалил, а сейчас в твоей башке только долбанная ревность.
Осторожно уложив меня на подушки, он поднялся.
– Что с тобой? – Дима побледнел.
– Все уже нормально, – прошептала я, – пожалуйста, не ссорьтесь.
– Выйдем! – Андрей двинулся к двери.
– Пожалуйста!
– Не волнуйся, Катя, – проговорил Андрей, – я слово дал.
Они вышли. Я закрыла глаза и прислушалась. Долбаная шумоизоляция – из коридора не доносилось ни звука.
То, что я уснула, стало понятно, когда я увидела лишь горящие в темноте красные цифры электронных часов: 03:41. Дима склонился ко мне.
– Катя, как ты?
– Сколько ты не спал? – окон в палатах, разумеется, не было, а потому я потеряла счет времени.
– Спал я, – получилось неубедительно.
– Иди ко мне, – прошептала я, откинув край одеяла.
– Не стоит…
– Ну, пожалуйста. Я не могу без тебя нормально спать, – лукаво проговорила я.
– К черту, – он забрался мне в кровать и легонько обнял меня.
– Не больно? – я покачала головой и удобно устроилась на его плече. Ощупала под одеялом костяшки его пальцев – вроде припухлостей нет.
– Да не дрались мы, – пробурчал Дима.
Щекой я чувствовала, как бьётся его сердце. Кажется, заснули мы одновременно.
О чем именно договорились Дима и Андрей так и осталось загадкой. Зато следующие четыре дня мне был приписан полный покой. Дима «выторговал» их у меня, пообещав все рассказать по прошествии этого времени. А потому я честно соблюдала режим. Стараниями наших медиков, я чувствовала себя все лучше. Дима все свободное время проводил в моей палате, Андрей, Алекс, Слава и Женя не отставали от него, если бы не все они я б завыла от скуки. Наблюдать угрюмое перемирие между Димой и Андреем было забавно, а вот раздражение из – за заговора молчания обо всем, что касалось работы, нарастало прямо пропорционально улучшению моего состояния. Макс за все это время так и не появился. Раньше, я думала – после плена и пыток сознание меняется. Я же осталась прежней, по крайней мере, мне так казалось. Мне не снились кошмары, меня не пугали медицинские приборы, так похожие с виду на шокер. Не считая памятного приступа паники, я чувствовала себя как после обычного ранения. Разумеется, мне предстоял «томографный допрос» и беседа с психологом. Дима обещал – его проведут сразу после выписки. Мне же хотелось быстрее покончить с формальностями, а потому я предложила медикам не тянуть, подгадав время так, чтоб Дима в этот момент работал. Просто чтоб сохранить его нервы и лишний раз не акцентировать на наших «личных отношениях».