Элафия улыбнулась и приблизила свои ладони почти вплотную к моим щекам. Я с удивлением почувствовала на щеках тепло, от которого слезы почти высохли.
- Мы обсудим это позже,- произнесла она,- сейчас главное, чтобы ты поправилась.
Я улыбнулась в ответ, чувствуя, как на душе стало легко. И совсем скоро крепко уснула….
По пробуждению я увидела странную сцену: Элафия и Кодари вовсю сражались.
- После того, как я тебя побью, ты, наконец, уберешься отсюда!- воскликнула Элафия, одним движением своего клинка направляя в Кодари несколько световых лент – страж тут же отразил их своими.
- Не выйдет, Элафия! Я останусь с Катей, на случай, если ты опять ее бросишь, чтобы опекать другого человека.
«Вы что, с ума сошли оба?- мысленно проорала я,- какое право вы имеете меня делить? Я не вещь!»
- А, Китти,- повернулась ко мне Элафия, улыбнувшись,- как самочувствие?
- Лучше, чем вчера,- буркнула я,- а теперь говорите, чего вы тут дрались.
- А мы дрались?- удивился Кодари,- это был всего лишь тренировочный бой.
- Тренировочный?- переспросила я ошарашенно,- а те слова – тоже тренировка, или шутка, скажете?
- Кодари решил сразиться со мной,- откликнулась Элафия,- но просто так мне давно уже надоело сражаться, и я предложила ему на этот бой побыть в роли своих подопечных, враждующих между собой. А для правдоподобия выбрали тебя в качестве предмета вражды.
«Теперь все ясно,- подумала я,- выходит, я зря всполошилась».
И, завершив эту мысль, понадеялась, что врач отлучилась и сейчас не прибежит выяснять, что меня вывело из себя.
Мои надежды не оправдались – через несколько секунд в мою палату вошла врач, чье лицо выражало тревогу.
- Ты почему кричала?- спросила она,- кошмар приснился?
- Да,- подтвердила я, не желая выглядеть сумасшедшей без повода на это,- но мне уже лучше.
Врач, разумеется, решила убедиться в правоте моих слов, поставив мне градусник. И совсем скоро оказалось, что температура и вправду почти стабилизировалась – сейчас была 37,3.
Я уже начала ощущать чувство голода, поэтому врач принесла мне завтрак, после поглощения которого я смогла уделить время своим стражам, которые то отлучались, то появлялись вновь.
«Допустим, вы оба лишь изображали, что враждуете из-за меня,- сказала я,- почему же тогда Кодари не уходит?»
- Хочешь побыстрее избавиться от меня?- усмехнулся страж в ответ.
«Нет, конечно, хотя ничем особым я тебе не обязана,- отозвалась я,- ты ведь сам говорил, что будешь со мной, пока Элафия не вернется или откажется от меня».
- Она вернулась под властью своих чувств к тебе,- пояснил Кодари,- но существует вероятность, что ситуация может измениться, пока ты в лагере, и до конца этого срока я буду твоим стражем. Еще 10 дней меня вытерпишь?
Последние слова он сказал с насмешкой. Услышав их, я невольно улыбнулась, подумав:
«Терпела я Элафию, и то в первую неделю. После нее твоя опека мне не в тягость».
- У тебя такой тяжелый характер?- хмыкнул Кодари, посмотрев на Элафию,- сочувствую твоей подопечной.
Элафия лишь наградила его снисходительным взглядом.
- Тебе, кажется, уже пора,- произнесла она с явным намеком,- нам с Китти есть о чем поговорить.
Кодари, хмыкнув, кивнул, и, покосившись на меня, произнес:
- И верно. Тогда до встречи.
И мгновенно, как это всегда делали стражи, испарился.
Я же с опаской посмотрела на Элафию, ожидая упреков. Но она так искренне и открыто улыбнулась, что я тут же расслабилась.
- Не стану давить на тебя вновь,- сказала она,- думаю, ты все уже поняла. Так что давай не будем об этом больше, хорошо?
Я с энтузиазмом кивнула, поддержав Элафию.
- Я могу сказать твердо, что больше не уйду от тебя по своей воле,- продолжила страж,- но правила есть правила, и Кодари время от времени будет появляться здесь. Но только в ближайшие 10 дней, а потом я останусь твоим единственным стражем, как ты этого подсознательно хочешь.
- Да мне он и не в тягость, как страж,- заверила я Элафию,- я ведь его и не знаю почти.
- И вряд ли узнать успеешь. Он говорил, что будет лишь изредка появляться, проверять, все ли у нас хорошо.
- Мне это нравится,- откликнулась я живо,- должно быть, он понимает, что мешает нам, вот и не хочет мешать своим присутствием.
Моя теория подтвердилась в следующие 2 дня, когда я выздоравливала, все еще находясь в лазарете. Большую часть времени со мной была Элафия, а когда она уходила в странствия, ее замещал Кодари. Мои подруги тоже часто приходили, и в обеденное время неизменно приносили мне второе и компот.
Но вот, наконец, я полностью выздоровела и смогла вернуться в корпус. До конца сезона оставалась неделя, и купаться мне было уже нельзя – в целях профилактики. Зато оставались другие виды отдыха, по которым я очень соскучилась за 5 дней – пионербол, в который мы частенько играли с девчонками, дискотека и разные конкурсы по программе сезона.
В последний день сезона я очень не хотела уезжать – настолько мне было здесь хорошо. Но, конечно, прощаться с лагерем и друзьями пришлось – сначала на концерте, потом – у большого костра, где пели песни под гитару. А наутро я прощалась с девочками, плача от грусти – знала, что мы не увидимся еще год, и долго смотрела на увозящий их автобус.
«Ну вот, Кодари, сезон закончился, и ты можешь покинуть меня,- подумала я на полпути к дому, сидя в автобусе – Кодари и Элафия только что появились рядом, поразив непривычной синхронностью,- теперь Элафия точно не покинет меня».
- Нет, я останусь с тобой,- покачал головой Кодари, удивив меня,- появилась новая цель, которую я должен осуществить, опекая тебя.
«И какая же?»- поинтересовалась я мысленно.
- Я не могу тебе сказать,- вновь удивил меня страж,- но тебе предстоит еще одно, нелегкое, испытание, и моя поддержка будет тебе нужна.
«Случится что-то со мной?- встревожилась я,- или с моими родителями?»
- Скоро ты все узнаешь,- отозвалась Элафия серьезно,- но не от нас.
Больше ни она, ни Кодари на мои вопросы не отвечали, и я была вынуждена оставить свои попытки разговорить их – ведь заставить их ответить мне не могла.
Переключившись на события, произошедшие в лагере, я думала об этом всю оставшуюся дорогу и даже не заметила, как автобус остановился у дворца культуры. Очнувшись, я поспешно направилась к двери, присоединившись к веренице радостно-предвкушающих встречу с родителями ребят, желая побыстрее обнять маму…. Но вместо нее меня уже через минуту обнимал отец.
- А где мама?- спросила я, отстранившись от него,- сильно занята и не смогла встретить меня?
- У меня сегодня утро свободное,- отозвался отец,- а маме нужно было в больницу сходить.
- Что-то серьезное?- встревожилась я, вспомнив слова Кодари,- она плохо себя чувствует?
- Боли в животе, но, думаю, ничего страшного. Она должна скоро быть дома, ты сама все узнаешь.
И вид, и тон отца успокоили меня – чувствовалось лишь небольшое волнение, которое и не особо скрывалось. Я знала, что будь все серьезнее, отец не смог бы это от меня утаить.
- Хорошо, я так по ней соскучилась.
- Тогда давай поспешим,- заключил отец, беря меня за руку.
Вместе мы добежали до остановки, сев в подъехавший только что автобус. Он быстро довез нас до дома, и за это время я успела кратко рассказать отцу, как отдохнула в лагере.
В квартиру я вбежала, горя от предвкушения – но мамы не было ни в одной из комнат.
- Наверное, задержалась в больнице,- пожал плечами отец,- очередь большая…
Я согласилась с ним, и начала разбирать вещи. От этого занятия через полчаса меня отвлек телефонный звонок. Отец меня не позвал, и я не стала спрашивать, кто это, зная, что буду его отвлекать. Впрочем, минуты через три отец зашел в мою комнату.
- Маму положили в больницу,- сказал он, едва я успела понять по очень серьезному выражению его лица, что что-то случилось,- сказали, будут делать операцию. Разрешили придти, навестить.