Сделав разворот над аэродромом, самолет пошел на посадку. Спустя сорок минут, позвонив из кабинета главврача, Клебанов доложил своему начальнику полковнику Раздольному о выполнении приказа.
— Как его состояние? — спросил полковник.
— Тяжелое. В самолете пришлось дважды делать инъекцию камфары. Сознание затемненное.
— Сейчас приеду! — сказал полковник. Это прозвучало так: «Сейчас я приведу его в чувство!»
Прошло не больше десяти минут, и машина полковника, скрипнув тормозами, остановилась у подъезда госпиталя.
Раздольный — высокий, грузный человек — легко выбрался из машины и в сопровождении Клебанова поднялся на второй этаж, где находился кабинет главного врача полковника медицинской службы Гаспаряна.
— Докладывайте, капитан, ваши соображения, — сказал полковник, как только Клебанов закрыл дверь.
— Товарищ полковник, — начал капитан, — думается, что так называемый Благов незадолго до переброски через границу занимался тяжелым физическим трудом. Можно предположить, что он длительное время работал в шахте…
Вошел главврач, поздоровался с Раздольным за руку — они были знакомы — и кивнул головой Клебанову:
— Это второй случай!
— В вашей практике? — спросил Раздольный.
— Нет, в истории цивилизации, — подкрутив короткие темные усы, засмеялся Гаспарян. — Да, да, второй случай. В прошлом году один предприимчивый американец выставил свою кандидатуру в губернаторы штата и, чтобы снискать популярность у избирателей, три часа простоял на голове в центре городской площади.
— Ну и как, выбрали? — поинтересовался Раздольный.
— Нет, забаллотировали. Видимо, боялись, что, став губернатором, он и деловую жизнь штата поставит с ног на голову. Случай с этим Благовым, как видите, второй. Американец был крепче. Простояв три часа на голове, он повел своих избирателей пить пиво. Благову не до пива, и с допросом, Сергей Владимирович, придется подождать до завтра…
— Мне нужно хотя бы пять минут…
— Ни одной минуты. Больной…
— Больной?! — перебил его Раздольный.
— Да, Сергей Владимирович, тяжелобольной. Организм подношен, сердце расширено на четыре пальца, старый очажок в легких, все признаки силикоза — профессиональной шахтерской болезни…
Полковник Раздольный бросил быстрый взгляд на Клебанова.
— В нашей стране, — продолжал Гаспарян, — это явление редкое, на западе силикоз — бичь. Кроме того, я думаю, ящик все-таки тряхнули, налицо симптомы легкого сотрясения мозга.
— Мы ему дадим путевку в санаторий за счет профсоюза! — усмехнулся Раздольный.
— Да! — вспомнил главврач. — Товарищ капитан, очевидно, это вас разыскивает начальник караула?
— Разрешите идти? — спросил Клебанов и, получив разрешение полковника, вышел из кабинета.
Гаспарян проводил капитана до порога, плотно закрыл за ним дверь и только тогда ответил на ироническую реплику Раздольного:
— У тебя, Сергей Владимирович, удивительная манера казаться хуже, чем ты есть на самом деле.
— Например?
— Я знаю тебя не первый год. Ты гуманный человек и отлично знаешь, что Благов болен и…
— Ваграм Анастасович, ты понимаешь, сколько человеческих жизней можно сберечь, зная задачу и цель этой переброски? А если он не один? Если, одновременно с ним, но другим путем к нам уже заброшены или готовятся к заброске несколько подобных благовых? Дорога каждая минута. И я спрашиваю вас, товарищ полковник медицинской службы, когда можно подвергнуть допросу задержанного — нарушителя границы?
— Завтра вы сможете приступить к допросу, — ответил Гаспарян. — Вас это устраивает?
— Странный вопрос! — пожал плечами Раздольный и пошел к двери. — До завтра! — бросил он уже от порога и вышел из кабинета.
Рано утром следующего дня были получены ответы из Петрозаводска и Ленинграда.
Дежурный по отделу позвонил полковнику Раздольному на квартиру. Через несколько минут после звонка полковник приехал в управление и вскрыл пакет.
Из Петрозаводска сообщали:
«В городе геологического института нет. В Карельском филиале Академии наук СССР (улица Урицкого, 92) имеется отдел геологии, в функции которого посылка геологоразведывательных экспедиции не входит. Путем опроса сотрудников геологического отдела Академии наук установить личность геолога Благова Василия Васильевича не удалось. Указанный Благов никогда в отделе не работал и никому из геологов не известен».