Аввакумов достал из-под банки большой кожаный ранец с рацией и передал в эфир:
— Я — «Торос один»… Я — «Торос один»…
Сделав крутой поворот, шлюпка легла носом против волны. Напряженно вслушиваясь, моряки старались услышать сквозь вой и свист ветра, что делается на «Бенони»
— Неужели ошибка в расчете? — тихо сказал мичман.
— Нет никакой ошибки. Вот увидите, мичман, они спустят на воду шлюпку, — отозвался капитан. — Другой такой возможности надо ждать годами. Лоусон не глуп и отлично это понимает.
— Я — «Торос один»… Я — «Торос один»… — передал Аввакумов и переключил рацию на прием.
Было слышно, как, взревев, двигатели «Бенони» перешли на мерный рабочий ритм и постепенно затихли — мотобот ушел в северо-западном направлении.
Почти одновременно Аввакумов принял свои позывные. Напряженно вслушиваясь, он прижал к ушам телефоны и доложил:
— Товарищ капитан, «Торос два» обнаружил промысловый косяк рыбы в восьми кабельтовых от нас к северо-востоку. Просят принять меры.
— На шлюпке соблюдать полную тишину! — приказал Клебанов.
Нагорный понял, что с «Вьюги», наблюдая по локации, обнаружили спущенную с «Бенони» шлюпку.
«А что, если с мотобота также ведут наблюдение за нашей шлюпкой?» — подумал Андрей.
Была и другая опасность. Нагорный о ней не подумал, но капитан и мичман с растущей тревогой вглядывались в снежную мглу. Заряд мог неожиданно кончиться, и тогда они очутились бы нос к носу со шлюпкой «Бенони».
— Товарищ капитан, радиограмма с корабля, — доложил Аввакумов. — «Косяк следует юго-запад. Переходите прием. Торос три».
По команде Клебанова шлюпка развернулась в юго-западном направлении. Нагорный и Хабарнов навалились на весла.
Когда ветер стих и спала волна, Андрей оглянулся и узнал отвесные склоны мыса Крутого, шлюпка вошла в бухту.
Аввакумов передал в эфир позывные.
Клебанов перебрался на корму шлюпки, сел на банку рядом с Аввакумовым, лицом к Ясачному и разложил на коленях карту залива.
— Как думаете, мичман, — спросил он, — куда может направиться шлюпка «Бенони»?
— От губы Чаны до губы Угор на пять миль тянутся совершенно голые отвесные скалы, — как бы размышляя вслух, ответил Ясачный. — При таком резком северо-восточном ветре — берега не ласковые. От Угор-губы до Гудим-губы дело обстоит не лучше. Да и вряд ли они пойдут в Гудим-губу: ворота порта Георгий — место людное. Скорее всего, они направятся к губе Угор. Думаю, их шлюпка пройдет западным или восточным проливом, — боцман показал на карте пальцем. — Длина губы миль шесть, берега отлогие, поросшие густым кустарником, — хорошее место для высадки…
— Словом, задача со многими неизвестными, — в раздумье сказал Клебанов и, помолчав, спросил: — «Торос три» молчит?
Аввакумов так напряженно вслушивался в эфир, что Клебанову пришлось свой вопрос повторить дважды.
— «Торос три» молчит, но позывные принял, — ответил радист и снова ладонями обеих рук прижал телефоны к ушам.
Наступила пауза, долгая и томительная.
Укрытые от ветра высокими скалами мыса, покачиваемые малой волной, они напряженно вслушивались в окружавшую их тишину. Вспенив воду, мелькнул и скрылся в волне косой плавник зубатой касатки. Увлекая за собой комья снега, с вершины мыса скатился большой отполированный ветром камень и шумно плюхнулся в море. Взлетели испуганные глупыши. Громко крича, они пронеслись над заливом и снова сели на скалы. Снег не переставал.
Аввакумов предупреждающе поднял руку и склонился над блокнотом. Клебанов повернулся на сиденье и стал читать через плечо радиста радиограмму берегового поста наблюдения: «Западным проливом косяк прошел квадрат Д-15».
— Ваши предположения, мичман, оправдались, — сказал Клебанов, отчеркнув карандашом створы Угор-губы.
Шлюпка вышла из укрытия и пошла на юго-восток.
Резкий ветер бил в левый борт шлюпки, швырял в лица клочья морской пены и жесткий колючий снег. Руки немели. В паре с Хабарновым грести было нелегко. Тихон и родился-то на карбасе — мать шкерила рыбу, когда начались первые родовые схватки. Хабарнов рос на море. Взяв впервые перо в руки, он, как истый помор, уже владел кормовым веслом. Еще с трудом познавал он законы начальной арифметики, но уже знал законы моря, все банки и отмели, бухты и опасные камни от Мезенского залива до Канина Носа.
Нагорный потерял счет времени. Услышав грохот прибоя, он повернулся, рассчитывая увидеть берег, но впереди была все та же снежная мгла.