— Так что традиции стражи превратились в пустую церемонию. При Летнем Дворе должность её капитана считалась почётной. В прошлом году этот пост занял племянник королевы, парень по имени Совелисс, и воспользовался своим положением, чтобы сломать печать — наверное, потому, что его интересовал мир по ту сторону портала, Дальнее Царство. Может быть, ради славы того, кто закроет его вновь — его уже не расспросишь, ведь он мёртв или обрёл судьбу хуже смерти.
Её голос был струящимся шёпотом, и ему пришлось наклониться поближе, чтобы разобрать слова. Она отвернулась.
— У тебя изо рта воняет, — тихо сказала она.
Путь снова пошёл в гору. В проходе между двумя огромными булыжниками она остановилась.
— Сначала, стыдясь, он скрыл свой поступок. Он не был знаком с учением друидов или нашими традициями. Он был всего лишь мальчишкой, оступившимся во мраке, и когда он признался, большая часть моих стражей уже погибла. Других я нанять не смогла, поскольку мальчик был фаворитом королевы, и она мне отказала. Это она предложила, чтобы я ушла на поиски более грубых созданий. Мы — долгожители, и одна наша жизнь стоит семерых ваших.
— Это все знают, — буркнул Хаггар. — Арифметика понятна, — добавил он, и Астриана улыбнулась.
— Это я решила тебя обучить, — сказала она.
Он вспомнил долгие часы в одиночестве, годы учёбы.
— Ты меня не обучала.
Она пожала плечами.
— Но я дала тебе искру.
Затем она снова ушла, и он поспешил следом, продираясь через небольшие деревья с дрожащими листьями и бледными ветвями, пока не вышел на ровную землю, где погрузился по лодыжки в воду, распугав лягушек и рыбок своими голыми ногами.
Когда деревья пропали совсем, он зашагал по болоту через доходившие до пояса кусты. Луна опустилась за холмы, и первый красный свет зари окрасил небо. С нового места, в новом свете, он увидел, что стоит в котловине среди высоких холмов в окружении леса. Впервые он заметил, что проделанный ими путь, казалось — совершенно дикий, был всё-таки затронут древними архитекторами и строителями, поскольку на дне котловины поднимались из болота разрушенные здания, каменные основания исполинских сооружений. Следуя за Астрианой, вскоре он оказался на краю воронки. Ты была покрыта почвой и поросла травой, через её край лились струйки воды, растекаясь бесчисленными потоками, но в розовом свете оказалось, что это — огромный каменный цилиндр диаметром не меньше трёх миль. Дна не было видно.
Она стояла на краю водопада, глядя вниз.
— Мы пришли.
В центре этого цилиндрического колодца, поднимаясь со дна, стояла башня, покрытые черепицей крыши и башенки которой располагались далеко под ними. Оттуда, где стояли они, вниз спускалась каменная лестница, на расстоянии примерно в четверть длины окружности. Она заканчивалась на укреплённом контрфорсе, который соединялся с зубчатой террасой на вершине башни посредством длинного деревянного моста. Астриана уже начала спускаться по ступеням, и Хаггар поспешил следом; перил или балюстрады не было, и слева от них зияла бездна, распахнутая челюсть мрака с башней в качестве языка.
Но спустя четверть часа они уже стояли на каменном контрфорсе у внешнего края моста. Здесь были часовые, лучники с длинными луками и алебардщики. Капитан отсалютовал, когда они приблизились к мосту.
— Леди Астриана, когда вы не вернулись, лорд Темирант решил всё равно уйти. После полуночи мы вытащили некоторых из них — ещё одна неудача. Выжили только двое, хотя с тех пор один умер, кажется.
— А Темирант?
— Он не вернулся.
Он говорил с ней, но смотрел на Хаггара, широко раздувая ноздри и презрительно кривя губы.
— Этот орк ваш пленник или раб? У меня в клетке полно его вонючих сородичей.
Она улыбнулась.
— Капитан, это архидруид Хаггар, магистр Разбитого Бассейна, господин всех друидов в царстве смертных. Он согласился помочь нам. Не так ли, магистр?
В этот момент у них над головами первые лучи утреннего солнца коснулись внутренней поверхности стен, освещая ростки растительности, которая свисала через край с чёрных камней. Хаггар почувствовал, что его силы возвращаются, словно от прикосновения цветка Каннота. Астриана повернулась к нему, и в новом свете он заметил вещи, которых не замечал раньше, в темноте дома, когда встретил её в каменном бассейне на склоне, или в колдовском свете луны Каннота, который покрывал всё, чего касался, светом густым как краска, скрывая не меньше, чем обнажая. Она была высотой с него самого, светловолосая женщина в рваном сине-зелёном шёлке, босоногая, с грязными ногами. Как и у всех эладрин, в её желтоватых глазах не было видно зрачков или белков. Её широкий рот и лоб, её высокие скулы казались ему прекрасными — более чем прекрасными — но в то же время он видел её изъяны, неровную переносицу, там где нос был сломан и вправлен, и шрам, тянувшийся по скуле к губам.