За исключением тех случаев, когда навещал Фаршона. У них сложилась дружба еще до того, как он отправился в дебри. Это не была дружба в нормальном смысле этого слова. В основном все сводилось только к разговорам, никаких обычных дружеских отношений практически не было. Причем разговоры состояли по большей части из странных и бессвязных рассказов отшельника.
Однако в некоторых из них он говорил о том, что ему привиделось, как что–то происходит.
А потом это происходило.
Эта странная способность предвидеть будущее в сочетании с тем, что он знал окрестности Разлома, как свои пять пальцев, поскольку провел немало лет, исследуя их, заставила Фаршона настоять на том, что им следует сначала найти его, прежде чем предпринять поиски потерянных Эльфийских камней.
Хайбер, которая кое–что знала о провидцах и людях, обладавших пророческими способностями — и которая верила в их ценность, — с этим согласилась.
— Этот предсказатель будущего, которого мы ищем по твоей просьбе, он тот, у кого бывают видения? — вдруг спросил Редден Фаршона. — Почему же его называют Вещателем?
Старик оторвался от изучения карт:
— Это имя скитальцы дают тем, кто говорит о будущем, которое остальные не могут увидеть. В данном случае, оно к нему приклеилось. Его настоящее имя был забыто давным давно и никто его не помнит с тех пор, как он стал жить в Разломе. Теперь для всех он просто Вещатель.
— Но ты знал его? Ты знал его настоящее имя?
Фаршон кивнул:
— Но я его не использую Я не произношу его вслух.
— Каким он был до того, как отправился в дебри? — спросил Райлинг. — Он был обычным? Таким же мальчишкой, как мы?
Фаршон бросил на него взгляд, говоривший, что слово «обычный» вряд ли можно применить к ним:
— Он получил повреждение. А теперь оставьте меня в покое.
Близнецы отошли от него поближе к тому месту, где в пилотской кабине стояла Майра, управляя «Уолкером Бо», держа курс на запад. Она взглянула на них и улыбнулась, показывая, сколько удовольствия ей доставляет полет на этом большом воздушном корабле.
— Для меня лучше наблюдать за ней, чем говорить с Фаршоном, — заметил Райлинг. — Что за старый ворчун.
— Это еще слабо сказано, — произнес Редден.
Он мог весь день смотреть, как Майра делает что–то или просто отдыхает. Как же им повезло, что она решила к ним присоединиться. Даже после того, как она объявила им, что полетит, еще не было ясно, разрешат ли ей отправиться вместе с экспедицией. Однако близнецам Омсфордам не будет спокойно в этом полете, если они отправятся без нее, и, наверное, Хайбер Элессдил и тоже это почувствовала, полагая, что это даже может помочь их матери смириться с тем, что они полетят с друидами, если вместе с ними окажется и Майра.
Но Майра не так сильно разделяла их мнение о целесообразности проведения этих поисков. Позднее она напомнила им, что решила полететь в основном потому, что согласилась с Ард Рис, что это уменьшит тревогу их матери.
— Если что–то с вами случится, это ее убьет, — сказала она им. — Если вы считаете, что это не так, то вам лучше передумать лететь. Вы все, что у нее осталось, несмотря на то, что вы оба неблагодарные олухи.
Что было вполне истинным, согласился Редден, хотя ему совсем не нравилось так думать о себе. В любом случае, он был рад, что она с ними. Райлинг, вероятно, тоже был рад, но не так сильно, сказал он сам себе.
— Кто–нибудь хоть что–то знает об этих потерянных Эльфийских камнях? — спросил он Райлинга, пока они смотрели, как Майра справляется с управлением.
Его брат пожал плечами:
— Фаршон говорит, что никто ничего не знает. Они все исчезли много веков назад. Кроме поисковых эльфинитов, а мы с тобой знаем о них столько же, сколько и любой другой, благодаря истории нашей семьи. Остальные Эльфийские камни могут делать разные вещи, но никто не знает, какие именно.
— А что если они ничем никому не помогут? Что если они делают плохие вещи?
— Тогда друиды запрут их под замок, я думаю.
— Кажется, что все сильно рискуют, не зная зачем. Может, стоит все оставить так, как есть.