Пещера Шёпота в свою очередь походила на раззяванную пасть огромного зверя, прильнувшего к боку скалы. Затаившегося, выжидающего, когда они приблизятся, чтобы прыгнуть и проглотить их. Но прыгать было необязательно, они сами шли к нему в глотку. Возле Пещеры было установлено множество шестов с насаженными на них Защитниками, что соседствовали с рогатыми черепами местных козлов. К шестам также крепились позвоночные кости, рёбра и когти, торчащие в разные стороны, словно шипастые наросты неких жутких костяных деревьев. А ещё были привязаны разноцветные ленты, и их развевал ветер. Черепа Зверей скалились на своих вознёсшихся постаментах, обозревая каждую пядь на подступах к Пещере. Ни то, что враг, мышь не проскользнула бы мимо них незамеченной. Изумрудные лучи их взглядов пронзали темноту. Пересекая их, Ули ощущал, точно по его коже проводили ледяным языком. Защитники признавали своих хозяев и пропускали их.
У широкого проёма Пещеры старейшина остановился и отпустил руку Ули. Стражи подходили, вставали тесной кучкой, повиснув на своих посохах, дабы отдышаться. Наконец, последним доплёлся Мок. Этот шёл, опрометчиво не глядя под ноги, а задрав голову на ближайший шест и черепушку на нём. И Ули мог поклясться, что он улыбался Защитнику, словно старому приятелю, с которым давно не виделся.
Мок оказался не последним. Следом за ним появился запыхавшийся отец. Тут уже Ули не сдержал улыбки.
Но вот старейшина заговорил, обращаясь к ним, и все прочие мысли пришлось отбросить. Посох с огнеглазым черепом он отставил в сторону, но и этот Зверь взирал на них. Здесь было их место. И скорее пришедшие от подножия горы люди являлись чужаками, явившимися сюда из совсем иного мир, а не наоборот.
- Сегодняшняя ночь особенная, - произнёс Тамир, придав своему голосу должной размеренности и даже величественности. - Для кого-то она наступает во второй раз, для кого-то уже в десятый, а для кого-то - в первый. Но для каждого из нас она всегда будет особенной. Это ночь ритуала. Ночь обмена Дарами в знак вечного мира. Ночь страха. Ночь спасения. Мы - стражи Предела, и это наша ночь.
Они слушали, сбившись плечом к плечу, будто стремясь прикрыть друг друга от задувающих с гор холодных порывов. Тамир стоял в своей длиннополой накидке как в плаще, и, когда он вздымал руку с посохом, точно то был царский скипетр, во мрак над их головами устремлялись призрачные лучи. В их отсветах поверхность утёса представлялась сплошной чёрной глыбой.
- Не в первый раз мне предстоит провести ритуал, - продолжил старейшина. - Я знаю, что мы должны делать, чтобы всё прошло правильно, как завещали нам предки. Ритуал - это не ужас, а испытание ужасом. Сейчас я говорю преимущественно нашим молодым братьям, если дрогнет один, если хотя бы один обернётся, он не только погубит себя, но может потянуть за собой и других. Так что сегодня мы должны стать единой семьёй, в которой все будут поддерживать всех. Ведь, чем нас больше, тем меньшая нагрузка ложится на каждого в отдельности. В особенности на Ули, что впервые примет участие в ритуале... Мы выполним своё предназначение как должно... Зажигайте факелы. Время пришло.
Все должные слова были сказаны, а время не только пришло, но и поджимало. Потому началось активное движение. То была ещё возможность занять руки и тем отвлечь мысли от грядущего, хотя в подобном никто бы не признался.
Чтобы высечь огонь пришлось повозиться, но вот, подожжённые друг от друга, воспылали шесть факелов. Пламя трепетало и шипело. Частокол шестов с черепами вокруг них стал виден отчётливее. Мрак отступил, но за пределом круга огней сгустился вовсе в непроглядное "ничто".
Старейшина первым направился внутрь Пещеры. Остальные потянулись следом. Козёл вновь заупрямился, но на этот раз отец, под присмотр которого тот вернулся, быстро с ним совладал. Ули этого не заметил. Он ощущал себя как в полудрёме и будто не управлял своими ногами, а те сами отказывались направляться, куда бы то ни было. И этого Ули тоже не замечал. Он ни о чём не думал, у него не получалось думать. Он просто стоял. Но вот кто-то - это был дед - слегка подтолкнул его в спину, помогая сдвинуться с места.
...Пещера Шёпота представляла собой округлую залу полсотни шагов в поперечнике. Покрытый толи насыпной, толи нанесённой ветром землёю ровный пол. Пещера была пуста, за исключением самого центра, где помещался сложенный из крупных камней очаг. Здесь никогда не селились дикие звери и даже рукокрылы избегали этого сухого и, казалось бы, такого подходящего для их обитания места. Лишь раз в шесть лет сюда приходили люди. А между их визитами Пещера пустовала, словно само время останавливалось в ней.
Старейшина убедился, что всё в порядке и с их прошлого визита сюда ничего не изменилось. Но вот они вновь здесь, и Пещера пробуждалась ото сна.
Хворост с носилок был переложен в очаг, где из него соорудили подобие шалаша, остальное свалили рядом, чтобы потом подкладывать в огонь. Козла привязали у входа к вбитому здесь железному кольцу. Факелы укрепили в скобах на стенах, распределив их, чтобы осветить всё пространство. Тамир раздавал указания, стоя у очага. Ули, которому никто никаких поручений не давал, а сам он не знал, что делать, замер рядом. Сперва он пытался помогать, но скоро понял, что потребности в его участии нет, а скорее есть помеха. Потому он решил не путаться под ногами, - когда понадобится, ему всё объяснят.
Пока шли приготовления, Тамир всё же взялся ему кое-что рассказать о предстоящем ритуале, чего дед с отцом толи не знали, а скорее, предвидя эту беседу, посчитали излишним говорить самим. После первых же слов старейшины Ули обратился весь в слух. Лицо Тамира в свете факелов казалось древним, словно вырезанным из дерева. Глаза же под седыми бровями сверкали, как драгоценные камни.