Если Люк хочет поговорить, то пусть говорит. Мне ведь не обязательно отвечать. Вместо этого, я, как обычно, наблюдала за людьми. Они были так предсказуемы — те же группки, которые неделю за неделей собирались на том же месте и вели те же разговоры. Но кое-что показалось мне странным, будто я смотрела через плохо настроенную камеру. Что-то было по-другому, не считая Люка, который как обычно, стоял слишком близко. Я прислушалась к ритму разговоров, как голоса возбуждённо повышаются и снова понижаются; к молчанию, которое иногда распространялось по всему залу. Когда я уловила тихий смех моей матери, то сосредоточилась на нём. В этом и было различие: в моей матери.
Обычно она прогуливались по залу и останавливалась, чтобы поговорить со знакомыми, полная противоположность дяди, который ждал, пока другие сами подойдут. Он двигался, и вся комната двигалась вместе с ним, ещё один намёк на то, у кого, на самом деле, была власть. В противоположность ему, моя мама всегда сама подходила к каждой отдельной группке, так, будто бы прося сначала разрешения присоединиться. Сегодня же вечером, напротив, люди стекались к ней. Маленькие группки женщин по всему залу, перешептывались друг с другом и поглядывали незаметно на мою мать. Время от времени, одна из них, как бы случайно, отходила от остальных и подкрадывалась к моей маме, которая буквально светилась от всего этого внимания.
Мне вспомнился визит Эльзы, поспешный уход матери. Если моя семья и не имела в чём-то равных, так это в хранении секретов.
— Сейчас вернусь, — пробормотала я Люку, едва шевеля губами.
Он нахмурился и дотронулся пальцами до моего рукава.
— Я серьёзно, Мышонок. Давай пойдём куда-нибудь, где сможем поговорить.
Я отмахнулась, но как только приготовилась пересечь зал, заметила сестру Донну, которая скользила в сторону матери, как корабль с чёрными парусами. Толпа расступилась, как только стало ясно, куда направляется сестра ордена, но я подкралась поближе.
Краткое приветствие, и затем сестра Донна перешла прямо к делу.
— Я беспокоюсь, — сказала она.
Заботливая монахиня, которая раздаёт чашки с чаем «Эрл грей» исчезла — такой она становилась только, чтобы сыграть шоу перед представителями колледжа. Настоящая сестра Донна была такой же безжалостной, как и предприниматели на бирже.
— Очень сильно беспокоюсь.
— Разве Мо плохо ведёт себя? — спросила моя мама, и беспокойство опустилось на неё, как влажное одеяло.
Это было её самым большим страхом — что я наделаю проблем и опозорю семью. У нас ведь этого недостаточно!
— Она рассеяна. Её успехи всего лишь удовлетворительны и совсем не соответствует тем, что мы привыкли от неё получать. Её участие в курсах стало нерегулярным. Многие учителя больше не уверены в том, следует ли составлять для неё рекомендательные письма.
Мои ноги онемели. Я не знала об этом.
Сестра Донна сложила руки на груди и продолжила.
— Конечно же, мы сочувствуем ей, и я пыталась помочь, но она всё довольно усложняет. С тех пор, как случился этот инцидент, она отказывается разговаривать со своим школьным консультантом.
Похоже убийство Верити рассматривалось теперь как «инцидент».
Моя мать нахмурилась и заломила руки.
— Она сказала, что всё в порядке.
Сестра Донна покачала головой.
— Значит она соврала, миссис Фитцжеральд.
— Она бы не стала врать. Только не моя Мо.
— Она пропустила сегодня несколько занятий.
Черт. Я спряталась за группу молодых матерей и галдящих маленьких детей, в то время, как моя мама сказала:
— Это, должно быть, какая-то ошибка. Мо не прогуливает. Она ещё никогда не прогуливала.
— Тем не менее, этой осенью такое уже случалось, — напомнила ей сестра. — На встрече с представительницей Нью-Йоркского университета.
— Это было из-за стресса, — запротестовала моя мать, она завертела головой, оглядывая комнату в поисках меня. — Вы знаете, она не была серьёзно настроена переехать в Нью-Йорк. Это был всего лишь каприз. На самом деле, она вовсе себе не навредила тем, что тогда ушла.
Сестра Донна в недоумении нахмурилась.
— Может быть проблема в чём-то другом? — сказала она и снизила голос почти до шёпота. — Что-то дома, что могло бы спровоцировать подобное поведение?
Значит это и есть настоящая причина, почему сестра Донна заговорила с моей матерью. Она была так же охотлива до сплетен, как и другие — просто подходила прямо к делу. Я по чуть-чуть продвигалась вперёд, в надежде уловить ответ моей матери, как вдруг рука Люка схватила меня за локоть.
— Мышонок, когда ты наконец запомнишь? Ты больше не невидима.