Несколько сломанных костей, многочисленные порезы, ожоги от сигарет.
Возраст, одиннадцать, восемь и шесть лет.
Мать отказывается подавать жалобу.
Девочки шесть, игровое поведению можно связать с неоднократным сексуальным насилием.
Рекомендую лишить права опеки.
Я прижала кулак ко рту. Теперь у меня было объяснение для шрамов на спине Колина - самое жестокое, что можно себе представить. Мои глаза наполнились слезами, и я горевала об этих детях, когда пролистывала другие страницы. Не было никаких последующих записей, никакого официального отчёта. Ничего, что показало бы, что дети - Колин и его брат с сестрой - были спасены.
Следующая пара страниц оказалась выпиской из реестра судимости мужчины по имени Раймонд Гаскилл, отчима Колина. Ряд краж, ограбления, начиная от угона автомобиля и кончая вооружённым грабежом, наряду с обвинениями в телесных повреждениях - в рамках насилия в семье, но также и в других случаях. Практически в каждом случае жалобы были отозваны или обвинения сняты. Несколько заключений, но не одно дольше, чем девяносто дней. А потом внезапно больше ничего.
Я перевернула страницу. Отчёт санитара скорой помощи. Из квартиры в Денвере пришёл экстренный вызов, там прозвучали выстрелы. Мужчину и женщину нашли мёртвыми на месте происшествия. Восьмилетний мальчик умер по дороге в больницу. Шестилетняя девочка получила массивные травмы головы и была без сознания. И ещё мальчик, одиннадцать, был в состояние шока, его сильно избили, но предполагалось, что он выживет.
Мне стало плохо, я свернулась в калачик и попыталась подавить тошноту. Образ одиннадцатилетнего мальчика, одного в скорой помощи, просто не хотел отступать. И Билли сказал мне об этом. Кошмар наяву. Билли сказал правду, а я не поверила, потому что думала, что ничего не может быть настолько ужасным, как смерть Верити.
Как глупо думать, что у меня была монополия на горе.
Когда я переворачивала страницу, мои пальцы так сильно дрожали, что бумага порвалась. Я отчаянно старалась не читать список травм, которые получили Колин и его брат с сестрой, но в этом не было смысла.
Они в любом случае ещё очень, очень долго будут стоять у меня перед глазами.
Газетная заметка - короткая, всего несколько предложений, спрятанная на странице двенадцать, о взломе, в котором мать и её сын были избиты до смерти. Выжившие мальчик и девочка, которых передали на попечение дальним родственникам. Никакого упоминания отчима или ещё кого-то, кто присутствовал на месте преступления.
Я прижалась спиной к стене, пытаясь связать информацию, которая находилась передо мной. Отчим Колина истязал всю семью. Я помнила сеть из шрамов на спине Колина и у меня сжался желудок, когда перед глазами появился Раймонд Гаскилл, огромный неотёсанный громила, каким он показался мне на фотографии под арестом и каким маленьким был одиннадцатилетний мальчик. Каким невероятно, ужасно неумолимым он казался шестилетней девочке?
Почему Колина и других детей не передали в приёмную семью? Почему Гаскилл не сел в тюрьму? Записи социального работника были составлены несколькими днями раньше, чем отчёт санитара.
Либо детей не забрали вовсе, либо их отослали снова назад, а Раймонд Гаскилл продолжил там, где остановился. Когда он это сделал, что-то сломалось, и Колин был единственным, кто остался.
Что-то не сходилось. У меня было такое чувство, будто передо мной разложены все части пазла, но я не могу правильно повернуть их и вставить на место. Дженни хотела, чтобы я увидела всю картину целиком, но у меня всё расплывалось перед глазами. Ни газета, ни полиция вообще не упоминала о Раймонде. Возможно ли, чтобы отчёт санитара был неверным? Может он ещё жив?
Последняя страница содержала только адрес в западной части города. Я отложила её в сторону. Сейчас меня ничего не интересовало в Чикаго. Что я должна понять, так это то, что случилось одиннадцать лет назад в Денвере. Я ещё раз изучила бумаги, разбросанные на кровати, и постепенно меня накрыл холодный ужас. В квартире было пять человек. Четверо из них были сильно избиты. Одного застрелили. Либо Раймонд Газкилл совершил самоубийство - а он не был похож на человека, который испытывал бы много раскаяния - либо на курок нажал кто-то другой.
Я внезапно с ужасающей ясностью поняла, кем был этот кто-то.
Столько крови. Такая большая потеря, и Колин каждый день носит её с собой. У меня болело за него сердце, я плакала по испуганному, маленькому мальчику, каким он должно быть был и по крепкому, бесстрашному мужчине, в которого он превратился. Он выжил, построив себе жизнь, а я не сделала ничего, кроме как стоять на своём и требовать ответы на вопросы, которые меня не касались. Он был прав. Билли был прав.
Моя мать постучала в дверь. Я быстро собрала бумаги и засунула под подушку.
- Я уезжаю, - сказала она, засунув голову в дверь.
Хотя сначала она приедет в город, так как часы посещения в тюрьме закончились, всё же она одела красивую юбку и жемчуг к своему свитеру с воротником-стойкой. Такую одежду, которую она одевала по особым случаям.
- Ты уверена, что не хочешь поехать вместе?
- Абсолютно.
Я не повернула к ней лица, говорила безразличным тоном, надеясь, что она не заметит, что что-то не так. Моя способность убедительно лгать значительно улучшилась за последние несколько месяцев, но сейчас я была слишком ранима, чтобы у меня хорошо получилось.
- Счастливого пути.
Должно быть я слишком преувеличила весёлый тон, потому что она пересекла комнату и села рядом.
- Ты сильно расстроена. Это из-за поездки? Ещё не поздно передумать.
- Это не поездка, - сказала я, обводя ручную вышивку на покрывале.
Возвращение отца, по сравнению с тем, что я только что прочитала, казалось мне простым делом.
- Всё... сложно.
Она поджала губы. По ней было хорошо заметно, как она сдерживает желание уточнить о чём речь, но потом она убрала мне волосы с лица и слабо улыбнулась.
- Я приготовила лазанью, - сказала она. - А в холодильнике стоит тесто, чтобы ты и Лена завтра утром смогли приготовить себе свежие вафли.
- Звучит здорово. Спасибо, - прошептала я.
Она сжала мою руку.
- Ты могла бы оказать мне услугу, пока меня не будет? Пришли запасные части для ремонта компьютера, а когда я вернусь, то должна буду сделать начисление заработной платы. Ты не могла бы позаботится об этом?
- Конечно.
Будет не плохо попытаться отремонтировать что-то, что я действительно смогу исправить.
- Спасибо, дорогая. Я скажу папе, что ты передала ему привет.
- Я... Конечно.
Она старалась. И я могу постараться, по крайней мере немного.
- Увидимся в воскресенье вечером.
Как только я услышала, как завёлся наш форд Таурус - его мотор работает со сбоями - я включила компьютер и внесла в гугл «Раймонд Гаскилл», но ничего не обнаружила. Я уже искала информацию о Колине, но даже когда добавила Денвер и год из отчётов, я ничего не нашла. Все они были фантомами. Я нащупала мой сотовый и набрала номер Дженни, при этом мои пальцы соскальзывали с кнопок.
- Почему ты послала мне это?
- Мо, - её тон был осторожным. - Ты прочитала обе папки?
- Я прочитала папку Колина. Ты его не знаешь, - сказала я срывающимся голосом.
- А ты знаешь?
Вопрос застал меня врасплох. Знаю ли я Колина? Или я знаю только кое-что о нём, так же, как люди думали, что хорошо знают меня.
- Колин не убивал твоего отца.
- Может и нет, но он всё равно вовлечён в это дело.
- Нет, я так не думаю. Пока.
Я бросила сотовый на кровать, села на пол, сжимая пачку бумаг. Мне не нужно было ещё раз читать её. Каждое отдельное слово отпечаталось в моём мозгу, и ничто не сможет удалить их оттуда и утешить. Всё, что я сделала, это прочитала несколько отчётов. Я могла только догадываться, какой вред был нанесён Колину, когда с ним это случилось.