Только мне вовсе не нужны все четыре, не так ли? Линии определяют элемент, но неразбавленная сила в них, стремящаяся к освобождению — это грубая магия. Мы всё так усложнили, но всё, что мне нужно сделать, это проникнуть в Линию, мимо элементарного барьера, которые я создала, дотянуться до силы внутри них.
В нескольких шагах от Люка одна Линия разбухла и вздулась, ещё несколько секунд и она лопнет. Если я попаду туда раньше, то смогу последовать за ней к источнику. Если не успею, и Линия взорвётся, я умру.
— Отпусти меня.
— Что?
Его пальцы нащупали мои, но я вырвалась и протянула руку.
Я содрогнулась от силы потока. Линия была на ощупь холодный, гладкой и гибкой, как мускулатура. Я должна сделать это, прежде чем Люк вмешается. Я с трудом вдохнула, встала, широко расставив ноги, и воткнула пальцы в Линию, поверхность уступила, и грубая магия нахлынула на меня.
Это было похоже на прорыв платины. Только что это был ещё ручеёк, но в следующий момент я почти тонула, подхваченная силой грубой магии. Я знала достаточно, чтобы не сопротивляться натиску хаоса и энергии, и когда моё тело привыкло к нему, остальной мир померк.
Теперь моей единственной связью с внешним миром была серебреная нить вокруг запястья. Знакомое, пьянящее ощущение всемогущества было сильным, но я отвернулась от него. Оно меня больше не привлекало.
Я сама искала ответы, и вместо мира, нашла только мучения, раздирающие душу.
Я выяснила столько правды, что её хватит для целой или даже для трёх жизней.
Казалось магия сдерживается, ждёт указаний. Перед моим внутренним взором я увидела Линии — красивые, извивающиеся и сильные, переплетённые между собой, как коса. Мои пальцы формировали грубую магию, скручивали и поворачивали. Направляемые инстинктом, они создавали новые Линии. Когда магия начала снова свободно течь, я с облегчением вздохнула, собираясь вернуться в себя, оставив Линии.
Но потом что-то пошло не так.
Поток магии, текущей через меня, стал медленнее, развернулся в другую сторону и с новой силой обрушился на меня. Так же, как это произошло на поля для гольфа.
В этот раз никто не остановил его.
Грубая магия начала соединяться с моими костями, мышцами и кровью. И почему-то боль обжигала всё сильнее. В последний раз такого не было. Казалось, будто кто-то выворачивает наизнанку каждую отдельную клетку моего тела. Перед глазами всё потемнело, как будто я вижу ночное небо без звёзд. Магия выжигала меня, как пламя, и спасения не было.
Я не смогу спастись, если Люк не поможет. В последний раз ему удалось вытащить меня. Связь между нами стала спасающей соломинкой. Теперь она была моим единственным путём вернуться домой.
Я вслепую нащупала светящуюся нить, соединяющую нас.
— Где ты? — заплакала я, но всплеска магии не последовало, и я не почувствовала, чтобы он схватил меня.
— Люк! — крикнула я. — Пожалуйста!
Магия была ненасытной. Я потеряла саму себя, боролась, хотя там никого не было, пыталась вырваться, но была слишком слаба, чтобы справиться в одиночку.
А потом меня схватил Люк и с криком вырвал.
Что-то порвалось — как внутри меня, так и непосредственно где-то рядом, и это было мучительнее, чем всё, что я ощущала раньше. Я выпала из сети Линий в объятья Люка и опрокинула нас обоих.
Люк смягчил падение, приземлившись на спину, а я, словно у меня нет костей, соскользнула с него. Он склонился надо мной и что-то выкрикнул.
Я не услышала его из-за шума в голове. Его глаза были самыми зелёными, что я когда-либо видела, как листья крокуса, возвышающиеся над снегом, в то время, как всё остальное бледнеет в зернистый, чёрно-белый цвет немого фильма. Глаза Люка тоже побледнели, и в конце я вообще больше ничего не видела.
Глава 38
В груди трепетала паника, как пойманная птица. Когда я открыла глаза, я увидела расстеленный передо мной белоснежный лён, а под ним мраморный стол со стаканом воды. Через окно была расплывчато видна праздничная атмосфера ночного Французского квартала.
А потом я внезапно осознала, что на мне покоиться тяжёлая рука, пальцы крепко прижаты к рёбрам, всего лишь в нескольких сантиметрах от деликатного участка. Тело Люка обнимало моё. Наши колени и ноги переплелись. Мой волосы шевелились от его дыхания, ласкающего моё плечо, однако Люк продолжал спать дальше. Его грудь, прижатая к моей спине, поднималась медленно и равномерно, в отличие от моего спотыкающегося сердцебиения.
Тонкий фасад моего самообладания начал трескаться, он в любой момент рухнет. За ним находилась бездна желания и понимание того, что я больше никогда не буду чувствовать под ногами твёрдой почвы, если брошусь в неё. В попытке немного отстраниться, я заёрзала, выбираясь из-под тяжести его руки.
— Если ты продолжишь так дрыгаться, то я могу ещё подумать, что ты заинтересована в кое-чём ещё, кроме сна.
Я замерла.
— Ты не спишь.
Он задвигался, и его тело прижалось к моему. Колибри в моей груди запорхали быстрее и лишь немногие из них были испуганны.
— Я ждал тебя. Постепенно у меня начинает хорошо это получаться, — он осторожно поцеловал меня в затылок. — Ты нормально себя чувствуешь?
«Нормально» было не тем словом, которое выбрала бы я, особенно сейчас.
Я попыталась повернуться, но его нога удерживала меня, а ладонь с растопыренными пальцами лежала на моей груди, прямо над сердцем.
— Что случилось? — спросила я.
— Ты пережила это, — сказал он и прижался ко мне ещё сильнее.
Как я поняла, его подстёгивало не только желание — хотя желание у Люка всегда играет роль — но также и облегчение.
Он уткнулся лицом в изгиб между моей шеей и плечом. Так как я не могла видеть крошечные изменения, по которым научилась читать его лицо — движение уголков губ, направление взгляда, наморщенный лоб — только его прикосновения и медленное, неровное дыхание говорили, насколько всё должно быть было ужасно.
— У нас ничего не получилось.
Это был совсем не вопрос. Что мне действительно было интересно, так это какой был нанесён ущерб. И я ещё не была готова услышать ответ.
— Как долго я была без сознания?
— Некоторое время. Сейчас полночь. Кварторы скоро будут здесь.
Он вздохнул и отпустил меня. Я повернулась и ужаснулась его бледности.
Обычно его кожа имела коричневато-золотистый цвет, но теперь она была серой, а глаза тусклыми.
— Ты исцелил меня, — сказала я.
— Я не буду за это извиняться, — ответил он.
— Нет. Я рада. Спасибо.
Он провёл пальцем по моему лбу и скулам, а большим погладил губы. Печаль, читающаяся на его лице, противоречила нежности жеста. Он что-то недоговаривал — что-то ужасное.
— Зачем Квартором приходить сюда?
Он выскользнул из кровати и потянул меня за собой.
— Полагаю, чтобы разработать стратегию. Я не совсем уверен.
Я, сощурившись, посмотрела на него.
— Ты всегда знаешь, что делают Кварторы. Можно сказать, что ты почётный член.
— Они сплотились против меня, — сказал он и посмотрел в пол, как будто ему было стыдно признаваться в этом. — Я вырвал тебя оттуда. Когда магия начала одерживать верх, я почувствовал, как ты пытаешься выбраться. Почувствовал, как сильно ты боишься, и я не смог… я не смог оставить тебя там.
— Ты спас меня. Разве это не хорошо?
— Я думал, что хорошо, — ответил он. — Но они, скорее всего, смотрят на это иначе.
В дверь постучали. Слишком поздно я спохватилась, принявшись поправлять пальцами волосы, чтобы не выглядеть так, будто ещё пять минут назад спала с Люком в кровати. Когда Кварторы друг за дружкой вошли в гостиную Люка, презрение на лице Орлы свидетельствовало о том, что всё было напрасно.
Мы молча стояли, Доминик и остальные с одной стороны комнаты, я с другой, а Люк посередине между нами.
Орла заговорила первая.
— Думаю, мы все согласимся с тем, что сегодняшние события стали для нас неожиданностью.