В следующую секунду девушка и домовенок оказались на небольшом зеленом лугу, полном цветов, окруженном лесом. Недалеко стоял старый высохший колодец.
- Странно, - произнес Кузя. – Мой Зуб проводить меня между мирами. А это кажется, территория стражей Света.
- Это не их территория, - ответила Мария. – А твой Зуб, видимо, среагировал на Эдемскую Завесу и расценил ее как границу между мирами.
- А где же друзья Мария? – спросил Кузя, оглядывая пустынный луг.
- Это не важно, - сказала Мари. – Мы выбрались из плена, и теперь ты можешь идти к своей маме.
- Мария больше не хотеть дружить с Кузя? – снова погрустнел домовенок.
- Нет, от чего? - сказала Мария. – Но я думала, ты хочешь к маме.
- Кузя успеть! Кузя хотеть познакомиться с повстанцы!
- А ты часом, не шпион, дружок? – спросила Мария. – Потому что, если это так, берегись. Я пущу в ход нож.
- Кузя – не шпион! Клянусь мамочка и рюкзак с еда! – для убедительности домовенок поднял не только руку, но и ногу.
- Да, особенно рюкзак меня убедил, - усмехнулась Мария. – Ну, смотри у меня. Я слов на ветер не бросаю.
Мария повернулась к Кузе спиной и направилась к колодцу.
- Так ты идешь к повстанцам или нет? – спросила она, занося ногу над колодцем.
Глава 5.1 Обычное утро в семействе Филозовых
Скупое октябрьское солнце практически не появлялось на сером небе в это утро. Оно упорно пряталось за тучами, позволяя серости главенствовать во всем. Унылое небо, лишенное красок, побуждало лишь к тому, чтобы отключить будильник и спать дальше. Не хотелось вставать, куда-то идти или вообще предпринимать какие-то действия. И только мысль о том, что вчера ночью произошло что-то необычное, немного взбодрила Никиту, и он открыл глаза, стараясь убедить себя в том, что вчерашний ночной гость ему всё же не приснился.
Никита проснулся от того, что Третьяк лизал ему пятку, которая имела неосторожность высунуться из-под одеяла.
- Третя, фу! – велел он полусонным голосом своей собаке и снова повалился на подушку.
Третя на команду не среагировал и попытался засунуть свой нос под одеяло хозяина и это ему удалось. На достигнутом пес не остановился и предпринял попытку залезть под постельную принадлежностью целиком. Ник ничего не имел против того, чтобы его любимец был ближе к нему – тем более шерсть пса была мягкой и дарила приятные ощущения от соприкосновения с кожей ног парня. Третя продолжал возиться на кровати Никиты, чем окончательно разбудил своего хозяина.
Поняв, что заснуть снова не удастся, Ник сел в постели и посмотрел на кучку, которая образовалась под одеялом. Задняя часть пса еще не успела залезть туда и теперь одиноко маячила на фоне белой простыни на кровати Никиты. Парень лишь улыбнулся. Ну лежит себе собачка и лежит! Что такого-то?
Ник потянулся и зевнул. Волосы его, которые он отращивал, сейчас стояли дыбом, к тому же были спутаны. Кинув быстрый взгляд в зеркало на стене, Никита встал и подошел к окну. Пейзаж был унылым – осенним. Никите совсем не нравилась осень, несмотря на то, что он родился в сентябре. Он больше любил весну, когда яблоня и черешня под его окном начинали цвести. Сейчас же они глядели на него голыми ветками и каждый раз, смотря на них парень думал о том, что осень обворовала этих некогда зеленых цветущих красавиц, не оставив им даже желтых листьев.
Пока Никита лицезрел пустой осенний двор, Третьяк уже вылез наружу и вальяжно разлегся на одеяле. Видимо, под ним собаке показалось чересчур жарко. Никита никогда не запрещал своему любимцу лежать у него на кровати, но если мать увидит, что пес валяется на постельном белье, она поднимет страшный крик. Но если честно, Никита не понимал, с чего кричать – ведь сейчас, чтобы постирать, нужно просто бросить вещи в стиральную машину, а не устраивать им массаж на стиральной доске.
Не тратя время на то, чтобы согнать пса, Никита подошел к зеркалу, взял расческу и попытался с ее помощью привести с порядок свою шевелюру. Не сразу, но волосы все-таки приобрели нормальный вид, хотя и сопротивлялись они этой процедуре с упорством пойманных в плен партизан, которых допрашивали уже третий час.