Город был запружен людьми. Целыми толпами людей. Туристы в шортах, шляпах и с камерами через плечо. Женщины в низко надвинутых на глаза платках, с набитыми сумками, из которых торчали хлеб, овощи или фрукты. Деловые дамы с роскошными прическами, в ладно скроенных костюмах, цокая шпильками по древним камням, спешили на очередную встречу и успевали поговорить по мобильному. Модно одетые юноши и девушки на мотороллерах, с книгами и папками под мышкой, вероятно студенты, торопились на занятия. Анна увидела монахов и монахинь в черных, серых, коричневых или белых одеяниях, некоторые из них везли на велосипедах покупки в ближайший монастырь, больницу или детский приют, а другие вместе с туристами фотографировали старые дома. Тут же степенно вышагивали православные священники в черных долгополых рясах, словно по недоразумению затесавшиеся со своими окладистыми бородами и высокими клобуками из Средневековья в наши дни. Ортодоксальные хасиды с пейсами и в широкополых черных шляпах спешили по улицам мимо мужчин в одеждах по щиколотку, с четками в руках, неустанно перебиравших их и беседовавших друг с другом. Все эти люди разной веры, разной национальности казались мирными и естественными. И тем не менее даже через оконное стекло автомобиля Анна ощущала в толпе напряженность и страх. Она читала это на лицах людей, мимо которых такси ехало со скоростью пешеходов. Глаза израильтян следили за любым движением в подъездах домов и внимательно осматривали каждый оставленный велосипед. В молниеносных взглядах, брошенных через плечо, тоже читался страх. Даже лицо молодого таксиста отражало всеобщую напряженность, будто на ближайшем перекрестке их ожидал вооруженный отряд боевиков «Хамас».
– Вы очень наблюдательны, – согласился молодой водитель, когда Анна заговорила с ним об этом. – Мы действительно каждый день ожидаем терактов. Только пару дней назад в последнюю секунду был предотвращен взрыв. Террористка-смертница собиралась взорвать себя и пассажиров, но какой-то старик заметил ее нервозность и то, как она теребила свою сумку, и не пустил ее в автобус. Она убежала. Мы это за чудо сочли. Время было обеденное, и автобус был полон детей, ехавших домой из школы. – Он помолчал и убрал рукой черную прядь со лба. – Конечно, я регулярно хожу на выборы, и в армии уже отслужил, а так держусь подальше от политики. Но вот насилия, от кого бы оно ни исходило и против кого бы ни было направлено, я не принимаю. Это ложный путь. Когда наши солдаты обстреливают дома палестинцев или палестинцы подрывают наши автобусы, всегда умирают абсолютно невинные люди – дети, мужчины и женщины, которые не хотят ничего другого, кроме как жить со своими семьями долго, мирно и счастливо. А террор только новую ненависть порождает. Что с этим делать? – Он пожал плечами, включил поворотник и свернул в переулок, такой узкий, что боковые зеркала машины кое-где почти касались стен домов. – Я не знаю выхода. Эту спираль насилия, наверное, не остановишь. Наши политики тут бессильны. Иногда мне хотелось бы... – он огляделся по сторонам в поисках нужного номера, – мне бы хотелось, чтобы вернулся царь Соломон. Он был мудрым. Такой человек, как он, нашел бы, наверное, выход для всех нас. – Он нажал на тормоз и повернулся к Анне. – Приехали.
– Спасибо, – поблагодарила Анна и протянула таксисту несколько купюр. – Так нормально?
– Большое спасибо, – горячо поблагодарил парень, и по его широкой улыбке Анна поняла, что могла обойтись и гораздо меньшей суммой. – Ваш отель расположен в стороне от привычных туристских маршрутов. Если захотите осмотреть город или съездить в пустыню, позвоните мне. Могу обеспечить вам проводника. Двоюродный брат моей жены – историк. Он вхож во все городские музеи и библиотеки и обо всех исторических местах в Иерусалиме и окрестностях знает больше, чем любой гид. Он даже может сводить вас в штольни древних каменоломен царя Соломона, куда не пускают туристов.
И таксист протянул Анне свою визитку.
– Спасибо огромное, – поблагодарила Анна, бросив короткий взгляд на разноцветную карточку, отпечатанную в одном из тех дешевых автоматов, которые можно найти по всему миру в аэропортах и на вокзалах. Рядом с несколькими строчками на иврите там стояло по-английски: «Бенжамин Козур, таксист и гид-предприниматель». – Спасибо за предложение, но я, скорее всего, недолго пробуду в Иерусалиме.
– Может, все-таки передумаете?
– Может быть.
Она взяла чемоданчик и вышла из машины. К счастью, переулок в этом месте был настолько широк, что она смогла открыть дверцу. Бенжамин Козур кивнул ей с радостной улыбкой и уехал прочь.
Анна осталась одна у входа в отель, с чемоданом в руке и сумкой, перекинутой через плечо. Здание было очень древним, но ухоженным и, как ни странно это могло показаться здесь, в центре Иерусалима, напомнило ей Флоренцию. Хотя что тут удивительного? Если в XV и XVI веках здание принадлежало семейству Медичи, то немудрено, что они выстроили его в соответствии со своим пожеланиям и своим вкусом. Она подняла глаза и посмотрела на узкие окна. Строение как-то не вязалось с ее представлениями об отеле. Тут не было ни широкой входной двери, ни швейцара, встречающего гостей, ни кадок с цветами по обе стороны от входа, ни красного ковра, ни даже большой вывески с названием отеля. Словно постояльцы были непрошеными гостями. Может, это было закрытое заведение, адрес которого давали только друзьям? Или всего лишь игрушка в руках баснословно богатого человека, не заинтересованного в том, чтобы зарабатывать на гостинице деньги?
«Вероятно, дом все еще находится во владении семьи Медичи, – подумала Анна. – А может, Козимо специально поддерживал его в хорошем состоянии в ожидании того момента, когда она, Анна Нимайер, журналистка из Гамбурга, пожалует сюда, чтобы выпить эликсир вечности. Звучит, правда, несколько напыщенно, но от него всего можно ожидать».
Анну проняла дрожь. Весь ее кураж, ее любопытство и воля грозили вот-вот улетучиться. С каким бы удовольствием она сейчас вытащила свой мобильник и немедленно позвонила бы Бенжамину Козуру!
«Если ты сделаешь это, ты никогда не увидишь своего сына», – строго сказала она себе. Потом подхватила чемодан, сделала глубокий вдох и поднялась по двум ступенькам, отделявшим ее от дубовой двери, отполированной до блеска.
Латунная табличка с надписью «Отель "Старая контора"» рядом с дверью была ненамного больше, чем обычная табличка с фамилией. Дверь не поддавалась, и Анна нажала на кнопку звонка под табличкой. Раздался зуммер, и дверь со щелчком открылась. Анна еще раз вдохнула и вошла в отель.
Холл сразу же ошеломил ее. Обстановка, состоявшая из немногочисленных, тщательно и со вкусом подобранных антикварных предметов мебели, визуально увеличивала его. Светлое, почти белое ковровое покрытие приглушало шаги. На стене висела изумительная современная картина. За невысокой скромной стойкой темного дерева, размером не больше старинного пульта, стояла молодая женщина. На ней был первоклассно сшитый костюм, теплый красный цвет которого превосходно гармонировал с освещением и обстановкой холла и к тому же отлично сочетался с ее длинными темными волосами. Она с таким удивлением посмотрела на Анну, словно не рассчитывала на ее появление, но тут же улыбнулась.
– Фрау Анна Нимайер из Гамбурга? – спросила она по-немецки без всякого акцента.
– Да, это я. – Анна подошла к стойке и поставила на пол чемодан.
– Господин Медичи предупредил о вашем приезде. Добро пожаловать в Иерусалим. Меня зовут Шарон. – Молодая женщина сердечно пожала Анне руку. – Простите мое удивление, честно говоря, я ожидала вас значительно позже. Дело в том, что Джесс, наш водитель, который встречал вас, не позвонил мне. Иначе бы я...
Анна недоуменно покачала головой.
– Меня никто не встречал, – произнесла она. – Я взяла такси в аэропорту.
– О, но тогда... – Шарон выглядела обескураженной. – Господин Медичи просил встретить вас в аэропорту, чтобы сделать вашу поездку как можно приятнее. Дело в том, что стиль вождения некоторых местных таксистов прямо-таки опасен для жизни, к тому же они чрезвычайно назойливы. И машины не всегда блистают чистотой. Вероятно, Джесс застрял в иерусалимской пробке.