— Иными словами, кто убил Заатара, выяснить невозможно, — подвела итог Любочка.
— Ну почему же? При желании все возможно. Только это уже не наше с вами дело. Да нас это и не должно интересовать, потому что суть не меняется.
Люба незаметно допила бренди, и согревающий огонь внутри нее превратился в расслабляющее, убаюкивающее тепло. Чувствуя, что так можно и задремать под воркующий баритон собеседника и поток малопонятных слов, она встала и подошла к окну. Тихий дворик в его лучшие времена, наверное, мог кому-то нравиться, но сейчас он был пуст, черен и гол. Уже облетели последние листья, летних птиц не было видно, даже воробьи куда-то исчезли, и только вездесущие вороны по-хозяйски расхаживали по жухлой траве. Осень, подумала Люба. Кончилось лето, кончился мой очередной детектив. И я опять ничегошеньки не смогла изменить. Кто должен был умереть, умер. Кто должен был уйти от наказания — ушел. Выходит, я и правда играю в эти расследования для собственного удовольствия, как молодежь играет в Третью стражу.
Она представила себе, как старый хитрый Померанец наблюдает из окна, а она входит в ворота. Потом за ней воровато проскальзывает Алеша. За ним, в свою очередь, следят Стражники… Только где же вся эта компания пряталась? Двор абсолютно пустой и безлюдный, за решеткой забора тоже не укроешься, а на входе охрана спрашивает, куда идешь, и смотрит документы. Кроме того, в этом странном здании сидят десятки организаций. Откуда же Алешка и Стражники могли знать, с кем я встречаюсь? Алешка, положим, и не знал, если не подозревать, что он убил Шипова…
И вдруг ее словно молния ударила. На мгновение Люба Дубровская и вправду ощутила себя колдуньей, обладающей даром ясновидения. Она поняла, как все было на самом деле! Это озарение потрясло ее буквально физически — так, что она почувствовала внезапную слабость и захотела сесть. Но садиться нельзя было, даже повернуться было страшно…
— Леонид Матвеевич, — тихо сказала она, опершись на подоконник, чтобы не упасть, — зачем вы мне морочили голову? Никто ни за кем не следил. Алеша не смог бы попасть в здание и заметить, куда я пошла. А если бы он увидел Шипова, то сразу предупредил бы меня, что это и есть Вольдас.
— Ну, возможно, он не успел добраться до Вольдаса. Я не настаиваю, — спокойно ответил журналист.
— Зато это сделали вы, — Любочка говорила еле слышно, только сердце стучало, как барабан: бум!!! бум!!! — вы увидели меня из окна. Это была случайность, но вы знаете, что ничего случайного не бывает. Вы вышли в коридор и заметили, как я вошла в кабинет Влада. И тогда ваши подозрения по отношению к нему стали обретать четкость.
Я была здесь четыре дня назад. За это время вы собрали информацию по Шипову и поняли, что Третья стража все время находилась у вас под боком. Но вам нужны были доказательства, что Шипов — действительно Заатар. Вероятно, вы частично подслушали наш разговор или сами догадались, что в следующий раз я уже буду встречаться с самим Главным Стражником. Сегодня утром Влад пришел на работу, несмотря на воскресенье, а потом вы снова увидели в окно, как я иду в редакцию. Это было доказательство. И тогда вы убили его. Именно поэтому вы оказались в своем офисе сегодня, в выходной день. Это чистая случайность, но случайностей не бывает, вы сами меня учили.
Она замолчала и ждала смеха, угроз, бегства, даже приказа: «руки за голову». Но услышала только возмущенное фырканье.
— Я никого не убивал, — надменно сказал Померанец. — Это не мое амплуа. А вообще — браво, Люба!
Она наконец решилась на него посмотреть. Леонид Матвеевич был ничуть не смущен и смотрел на нее с искренней гордостью, как учитель на ученика, предлагающего новое, не известное науке доказательство теоремы.