Жаловаться Любочке было некому, уходить некуда — хорошие салоны с высокими расценками в те годы были наперечет. Она терпела, надеялась на лучшее, ждала своего часа и дождалась. Заведующая внезапно заболела. Острый приступ аппендицита, не диагностированный вовремя, перитонит, капельница, реанимация, бесконечные переливания крови и озабоченные лица врачей — весь этот кошмар в одну минуту стал реальностью для еще недавно цветущей и довольной жизнью женщины. Дико было представить, что на пороге двадцать первого века человек может умереть от аппендицита, а между тем к тому все и шло. Даже бывшие недоброжелатели, которых у стервозной начальницы хватало, переполнились сочувствием и регулярно навещали бедную страдалицу, захламляя ее палату цветами и трогательными пушистыми игрушками.
Любочка не пришла в больницу ни разу, не звонила семье, не передавала приветы и пожелания выздоровления. Все эти дни она переживала даже не злорадство, а всем знакомое в былые годы «чувство глубокого удовлетворения» от того, что все происходит как надо. Она знала, что ее обидчица не вернется, и не испытывала никакой жалости.
Лишь однажды она дала слабину. Вспомнила, как мучилась, умирая в больнице, ее мама — и пожалела эту дрянь. Подумала: нет, смерти я для нее не хочу. И с этого дня заведующая стремительно пошла на поправку, через месяц пришла в салон свежая, как огурчик, и злая, как весенний комар, прекрасно помня, кто воротил нос, когда она лежала на смертном одре. И Любочке в конце концов пришлось уйти, проклиная себя за неуместную мягкосердечность, перевернувшую ход событий.
На самом деле все было чуть-чуть иначе. Она действительно не жалела заболевшую начальницу. Вернее, не могла себя заставить пожалеть — уж больно изощренно та травила ее совсем недавно. Но для настоящей Любочки собственная черствость стала постоянным поводом для душевных терзаний, она продолжала в душе ненавидеть заведующую и ненавидела себя за это. Ей и в самом деле показалось, что умирающая вернулась к жизни после того, как Любочка один только раз подумала о ней с сочувствием.
Репетиции в косметическом кабинете не прошли даром. Войдя в роль, Любочка искренне раскаивалась в своей тогдашней слабости. Она вспомнила, как заведующая ополчилась на нее с новой энергией, в каком отчаянном положении оказалась уволенная парикмахерша — как раз тогда они переехали в новую квартиру, залезли в долги и не успевали вернуть их в срок. Пашу едва не поставили «на счетчик», Настя плакала от того, что носила в школе дырявые тапочки и не могла после уроков купить себе мороженое, как все остальные дети… Волна старой ненависти и обиды захлестнула ее, руки непроизвольно сжались, как будто разрывая на куски невидимую жертву. Любочка опомнилась, ужаснулась сама себе — и поймала одобрительный взгляд Шипова. Он кивал ей, как профессор, слушающий вполне толковый ответ прилежной, но неуверенной в себе студентки.
Она рассказала ему еще пару мелких случаев, свидетельствующих о ее интуиции и даре предвидения. Например, как они со Стасом, еще до женитьбы, отправились за город на этюды: Стас — рисовать, Любочка — преданно смотреть ему в глаза и развлекать, если понадобится, разговорами. По дороге им пришлось переходить реку по железнодорожному мосту, который в самом начале расходился на две колеи, каждая со своим перекрытием, своей полоской рельсов и узенькой пешеходной кромкой. Любочка почему-то ни секунды не сомневалась, что идти надо по правой стороне моста. По счастью, Стас в этот раз предоставил ей принимать решение. Они уже добрались до середины, когда им навстречу по противоположной колее с бешеной скоростью промчался поезд. Люба и Стас едва успели схватиться за перила, сопротивляясь горячему вихрю. Окажись они слева, их неминуемо затащило бы под колеса.
На самом деле выбор пути был чистой случайностью, и Люба только потом с ужасом поняла, что они чудом избежали верной смерти. Но для Шипова история спасения обрела дополнительные впечатляющие детали. Любочка в красках изобразила, как картина налетевшего поезда предстала перед ее глазами, едва они ступили на мост, как от стука воображаемых колес у нее на миг заложило уши, и она буквально за руку оттащила своего спутника на безопасную сторону, хотя в этот момент правая и левая колеи были пусты и ничем не отличались друг от друга.