- Почему она оставила меня? – шепчу я, уткнувшись носом в пальто Эммы Владимировны. Она тихо гладит меня по голове дрожащей рукой. Тело мамы давно унесли, укутав в черное клеенчатое одеяло. Надеюсь ей не холодно. Теперь уже нет. Мама больше не страдает. Ее болезнь прекратилась. И я больше не буду слышать мучительных криков, когда тело матери выкручивается от боли. Только теперь больно мне. В груди словно образовалась пустота.
- Леша, твоя мама просто запуталась.Так бывает. Взрослые тоже совершают ошибки,- тихо шепчет моя учительница – единственный человек, которому я доверяю в этом мире.-Теперь твоя мама свободна от болезни.
- И от меня,- борясь с болью, тихо говорю я.
- Нет, Леша. Она любила тебя. Даже не смотря на свою болезнь, она никогда не переставала любить тебя. Это просто невозможно,- в голосе доброй женщины слезы. Они капают мне на макушку, обжигающе горячие, блестящие, как стразы, без которых не могла жить моя мать. Ей нравился блеск, граненая красота, которая ее погубила.
- Я не хочу быть один,- легкие слова срываются с губ, как прозрачный пар на морозе.
- Ты никогда не будешь один. Никогда,- Эмма Владимировна порывисто притягивает меня к себе, и смотрит прямо в глаза. Своими блестящими от слез. Я ей верю. Впервые в жизни я верю.- Я даю тебе слово.
- Алекс, пожалуйста, - я слышу голос, как сквозь вату и открываю глаза, чувствуя на своих щеках влагу. Я плакал, как тот мальчик из моего сна.- Пожалуйста.
Китти всхлипывает. И я понимаю, она тоже рыдает, в голос, как кликуша. Ее ноги обнимают меня за талию. Я по яйца в ней, и не помню ни черта, что произошло. Вижу глубокие следы укуса на белоснежной коже возле груди. Но плачет она не от боли. Ей жалко меня. Жалко, блядь. Я бы с большим удовольствием сейчас увидел ненависть в ее взгляде, презрение. Но не эту гребанную жалость, крадущую мою душу, вырывающую из моего тела ее кровавыми ошметками.
-Китти, черт тебя возьми,- хриплю я, пытаясь выйти из нее.- Какого хера происходит?
Она молчит. Просто не позволяет мне покинуть ее тело, словно требуя продолжения адской пляски. Ее мягкие губы скользят по моему лицу, заставляя чертово сердце замирать, а потом биться в конвульсиях.
Я хочу быть с ней.
Она моя.
Только с ней.
Эти мысли бьются в мозгу, смешиваясь с колючей болью, когда я начинаю вбиваться в мой податливый страз.
- Я не могу без тебя,- шепчет Китти прямо в мой рот, которым я терзаю ее губы. – Я не хочу без тебя.
От этих ее слов я схожу с ума. Такие же я сказал ей совсем недавно, сказал, а потом жесоко растоптал ее веру. Я так думал, по крайней мере. Ее мышцы сжимаются вокруг моего члена, и я больше не сдерживаюсь. Мой оргазм сливается с ее стоном, превращаясь в вибрирующую в сверкающем воздухе музыку.
Она исцеляет меня, ее губы, словно элексир дарующий освобождение от ужасов прошлого. Она ведьма, околдовавшая меня. Я смотрю в блестящие глазища моей Эммы, и понимаю, что моя душа требует очищения.
- Расксажи мне, Алекс,- тихо просит Китти, - ты звал маму. Что произошло?
- Мама Эмма мне не родная,- проглотив колючий ком говорю я, впервые в жизни открываясь перед кем либо. – Моя мать – наркозависимая блядь, которая искалечила менят а потом сдохла, бросив маленького сына на произвол судьбы.
Пытаюсь вложить в свои слова ненависть, но звучу неуверенно. И Китти это понимает, смотрит так, словно читает мою душу. И мне становится так легко. Груз боли пронесенный сквозь жизнь ломается, трескается, как скорлупа, давая мне выход из оков памяти.
- И поэтому ты так меня ненавидишь? – неожиданно спрашивает Эмма. – Ты видишь во мне ее? Ведь так?
Ее вздох крадет остатки моей души, вырывает с мясом, сбивает дыхание. Я вспоминаю какой нашел ее – мою зверушку. Мерзкую, воняющую нечистотами, чужими прикосновениями. Казалось она такая же, как и все остальные: порочная, грязная тварь, не заслуживающая ничего, кроме боли. Но она оказалась другой. Такой же как я, когда был маленьким мальчиком. Такой же испуганной, такой же потерянно, сломленной. Мне нужно было избавиться от этой маленькой игрушки сразу. Но я оказался слаб. Я чувствую ее, каждый страх, боль. Даже когда ей просто холодно, я чувствую и желаю только одного – согрет, укрыть, облегчить страдания.
- Я не могу тебя ненавидеть,- улыбаюсь сквозь силу, не сводя взгляда с моей Эммы. – Даже если очень этого захочу.
- Алекс, контракт почти закончен,- шепчет Китти. – Я буду твоей еще неделю. А потом уйду.
Ее слова разбивают мой мир на миллиарды острых как бритва осколков.
- Останься,- шепчу, проклиная себя за просящий тон.
- Я не могу. Прости. Алекс, тебе не нужна я. У меня слишком большой груз за плечами.
Она берет мою руку и кладет на свой живот. Ощущаю пальцами тонкий шов на ее животе. Хирург был мастером. Я даже не замечал его раньше.
- Его звали Ванька,- шепчет Эмма, и в ее словах такая боль, что мне хочется только одного. Я хочу чтобы Эмма замолчала, потому что боюсь услышать продолжение ее рассказа. – Алекс, я убийца. Я убила своего сына. Тебе нужно бежать от меня. Бежать без оглядки. Твоя мать не такой монстр, каким являюсь я.
ОНА
Я думала он ударит меня, оттолкнет. Но я в очередной раз ошиблась. Алекс другой, не подвластный разуму, и потому еще более притягательный. Боль, которую я выпустила из себя превращается в агонию.
- Я не верю. Знаю, что ты просто не могла убить своего ребенка,- хрипит Алекс, заставляя меня вернуться на землю. – Это не ты, Эмма.
- Кровь, он там. Мой муж,- словно сойдя с ума, я бьюсь в сидьных руках моего хозяина. – Лестница. Пусти. Отпусти меня.
Алекс только крепче прижимает меня к себе. Чувствую лицом его колючую щеку, но не в силах остановиться. Боль вырывается толчками, мешая дышать. Я вдруг бью моего Беркута. Раз, другой, третий. Бью, не разбирая куда. Мои удары не наносят ему вреда. Он, кажется, просто не чувствует их.
- Я так любила его,- уже кричу, чувствуя, что теряю силы. Мои удары ослабевают, и Алекс подмяв меня под себя, накрывает своим телом, словно пытаясь защитить, укрыть от всего.
- Китти. Моя Китти,- его темный голос проникает в самое подсознание.
Я чувствую, как рушатся стены между нами. И слышу слова, которые словно целительный эликсир соединяют обрывки моей души в единое целое. Он прав, я не убийца. Я жертва. Такая же, как и мой сын. Это понимание помогает мне дышать. И хочется жить.
- Ты только моя, Эмма,- шепчет Алекс, - и я больше никому не позволю сделать тебе больно. Никому и никогда. Я люблю тебя, слышишь?
Сердце сжимается от его слов. Прорускает удары. Зачем? Это так больно понимать, что счастье закончтся и очень скоро. Я уйду, оставив с ним свое чертово сердце. Ведь я замужем. И ничего хорошего это знание не принесет в мир этого сильного и в то же время ранимого мужчины.
- Я тоже люблю тебя,- шепчу в его рот. И это чистая, непреложная правда.
Утро вступает в свои права. Дом наполняется звуками. Но мы все еще лежим на вонючем матрасе в темной маленькой каморке. Не чувствуя холода. И кажется, что нас нет. Мы в другом, параллельном мире. И в нем есть место только нам двоим и никому больше.
- Эмма, пора выходить,- улыбается Алекс. – Сейчас Кристина накроет к завтраку. Представляешь, что будет если мы не явимся?
В глазах моего Беркута озорство, и мне передается его настроение.
- Знаешь, я решил – эта комната должна измениться. Мне больше не нужна эта вонючая нора
Я замираю. Что – то происходит. Что – то странное, пугающее, меняющее нас в лучшую сторону.
- И ты предлагаешь мне разрушить твою прошлую жизнь?- я пытаюсь звучать шутливо. Но дрогнувший голос звучит неуверенно.
- Ты уже давно ее сломала. Не оставила камня на камне,- лицо Алекса серьезно. – Прости, мне нужно идти. Я и вправду должен немного поработать с утра. Встретимся за завтраком. И бога ради, Эмма, надень на себя что нибудь. Ты не даешь мне думать ни о чем, кроме твоего тела.