Его пальцы тронули ее распухшую после удара щеку. Гаранин со свистом втянул воздух через сжатые зубы.
– Спокойнее, – произнес кто-то.
Лука замерла, как зверек, обнаруживший хищника совсем рядом с собой. Ибо голос принадлежал… Борису Сергеевичу.
Младший Гаранин медленно выдохнул.
– А… – растерянно сказала Лука, – вы что здесь делаете?
– То же, что и остальные. – В голосе Бориса звучала явная усмешка.
Тонкие руки обвились вокруг Луки, знакомый горьковатый запах духов окутал ее, и голос Муни произнес:
– Мы все здесь… И я, и Вит… И Ангелина…
– Кто? – удивилась Лука, обнимая подругу.
Живая! Слава богу!
– Я – Ангелина, рада знакомству! – Голосок из темноты звучал приятно, если бы не был таким… усталым.
– А я – Лука, – сказала Лука.
– Пойдем сядем, – потянула ее за собой Муня, – вот здесь, у стены, камней нет.
У стены действительно было ровно. А еще пахло чем-то странным, с металлическими нотками. Тяжелым, дурманящим.
Яр усадил Луку рядом с Муней и распрямился.
– Отец, кровь останавливается?
– Нет, – коротко ответил тот.
И тут Лука поняла, что это за запах витает в расщелине! Горячий поток энергии толкнулся в руки. Рядом находился человек, нуждающийся в помощи. Человек, которому не было на роду написано умереть в какой-то дыре от проникающего ранения в живот…
Она и сама удивилась, осознав это. А спустя мгновение темнота стала прозрачной: не чернила – легкая синева. И Лука увидела себя со стороны – себя и лежащего рядом, у той же стены, Бориса с наспех сделанной из футболки повязкой, насквозь пропитавшейся кровью. Дальше сидели Муня и Вит. Ребята были бледны и измучены. Но если Муня пользовалась периферическим зрением, чтобы наблюдать за происходящим в расщелине, то Вит просто смотрел перед собой огромными зрачками. Для него темнота была преградой, кроме которой существовала еще одна – ребята не касались друг друга, будто разделенные невидимой гранью. Если Луку что и удивило больше присутствия здесь Гаранина-старшего, так именно это.
В дальнем конце расщелины лежала на полу, свернувшись клубком, девушка с грязными спутанными волосами, когда-то бывшими белокурыми. Лицо изможденное, глаза закрыты. При первом же взгляде на нее Лука ощутила знакомую тревогу – предтечу «несправедливости бытия», как говорила в призрачном сне Альберран. Ангелина дошла до такого состояния, когда ни холод, ни голод, ни неудобства не тревожат и хочется лишь одного – заснуть и не проснуться. И силы если и остаются, так только лишь на то, чтобы… сделать шаг с моста, как та девушка в ботильонах, или сунуть голову в петлю. Подобное состояние можно было выразить всего двумя словами: «Не жилец». Ей помощь требовалась не меньшая, чем Борису Сергеевичу!
На мгновение Лука растерялась. Что делать? Как помочь друзьям и любимому? Как спасти людей и выбраться из этого страшного места, в котором стены источают чужую боль и отчаяние? И вдруг вспомнила женщину, привидевшуюся ей на крыльце дома на болотах.
Марину Доманину.
Жизнь не была к ней ласкова, но она делала что могла, не жалуясь. И возможность выжить отдала ради того, чтобы продлить Алусино время. А сейчас она, Лука, должна делать, что нужно. Позабыть о страхе. Позабыть о боли. Позабыть о себе. Ради остальных.
…Словно чья-то теплая ладонь провела по волосам…
Она переползла к Гаранину-старшему и встала на колени. Тот удивленно посмотрел на нее, поинтересовался:
– И что ты собралась со мной делать?
Насмешки в его голосе не было, лишь констатация факта.
Лука осторожно положила ладони на напитавшуюся кровью повязку. Господи, сколько крови он уже потерял! И как жив-то до сих пор?
– Как вы здесь оказались, Борис Сергеевич? – спросила она, лишь бы отвлечь его внимание от своей персоны.
Ей нужно было сосредоточиться, чтобы вспомнить уроки Альберран, а холодный пристальный взгляд ведьмака смущал, не давая этого сделать.
– Японцы говорят: «Обезьяна тоже падает с дерева», – помолчав, заговорил Гаранин-старший. – Когда ты приезжала в дом Эммы – выходила курить, помнишь?
Лука кивнула.
– Костя принес тебе зажигалку с аббревиатурой. Я тогда удивился, зачем она ему – он же не курит? Спросил его об этом, когда он шел обратно, а он вдруг замялся, начал нести околесицу. Меня это напрягло. Во-первых, я точно знал, откуда эта зажигалка! Незадолго до смерти Эммы он сопровождал в аэропорт, а потом встречал одного человека, отправлявшегося на конференцию, аббревиатура которой и была написана на боку зажигалки.
Лука вспомнила лежащую у нее в ладони тяжеленькую черную зажигалку с золотыми буквами ВАПС.