Хотьков вновь взялся за ножницы. Бинты наконец опали, явив чудовищно распухшее предплечье, в буграх и уплотнениях, белый излом кости в ране и три рваных полосы выше на странного зеленоватого цвета коже. Больше всего они походили на следы когтей. Когтей здоровой трехпалой лапы.
– Черт! – совершенно спокойно сказал алхимик. – Так это не гуль был… Альгуль… Моего НЗ тут не хватит! Плохо дело! Мышцы уже перерождаются…
– Что с ним? – пересохшими от ужаса губами спросила Лука. – Он умирает?
– Умрет в первое же полнолуние, – кивнул Димыч, отчаянно морща лоб, – но до этого станет весь таким, как предплечье, видишь? И кинется убивать! Дурак! Гаранин, я не думал, что ты такой дурак!
– Сумма… – вдруг четко сказал Яр. Он смотрел на алхимика этими самыми кошачьими зрачками совершенно серьезно. – Мне нужны деньги!
– Никакие деньги не стоят жизни! – поморщился Хотьков.
Гаранин едва уловимо усмехнулся.
– Ты даже не представляешь, как прав, Димыч! Но в нашем гребаном мире деньги – иногда то, что может подарить если не жизнь, то надежду на нее!
Лука разговора не слушала. Так и не могла отлипнуть глазами от разлома в ране, трех кровавых полос и кожи вокруг – зеленовато-мертвенной, бугристой. Умирает? Этот парень, которому она носом упиралась в футболку с изображением какого-то гада, рыдая о жизни, что не смогла спасти? Внутри будто разворачивалась горячая пружина, опаляющая огнем кожу, руки, пальцы. Нет, это неправильно – умирать вот так, превращаясь во что-то, явно отдающее мертвечиной, с этим ненормальным блеском в глазах и еще более ненормальным спокойствием. Нет, это неправильно – умирать сейчас, ведь каждому отмерен свой срок! И той девуле в ботильонах на каблуках был отмерен, да вот кто-то решился нарушить, а она не смогла остановить… Не смогла! Не смогла умерить злость на брата – и он пострадал! Может быть, останется калекой на всю жизнь! Не смогла спасти… Неужели и здесь не сможет!
– Лука? – предостерегающе воскликнул Димыч. – Лука, что ты творишь?!
Лука не обратила внимания. Накрыла ладонями рану, заставив Гаранина дернуться от боли. Сжала предплечье изо всей силы – откуда только они взялись против такого культуриста, силы эти – и ощутила внутри, под зеленой кожей, злую горячую ярость, слепую, глухую, голодную. Так вот ты какой, магический вирус! Не будет тебе места в человеке, от начала времен до скончания века, изыди, Силой нас всех заклинаю тебя, вон из тела! ПРОЧЬ!
Димыча снесло с кровати, основательно шмякнув спиной о стену. Сползя на пол, он расширившимися глазами наблюдал, как поглотила ярчайшая вспышка тонкую белокожую фигурку с черными встрепанными волосами и горящими нездешним светом глазами, как обожгла она потомственного ведьмака Ярослава Гаранина, заставив того заорать не столько от боли и ужаса, сколько от яркости, ранящей адаптированные к темноте глаза. Как свет втянулся в рану, каленым железом выжигая яд, оставляя вместо излома – ровную кость, вместо порванных следов – коричневые полосы. Эти уже не сойдут – шрамы от альгуля ничем не свести! Как, запрокинув голову, медленно оседает Лука в объятия Гаранина, успевшего подхватить ее, как пушинку, и уложить рядом, склониться над ней, вглядываясь в запавшие закрывшиеся глаза.
– Димыч! Димыч, твою мать!
– Не ори! Тут я… Ох…
– Что с ней?
– Да отодвинься ты, сейф засыпной! И не сдвинешь же!
Спустя несколько мгновений Хотьков озадаченно почесал себя в затылке. Жест этот так не вязался с его щегольским одеянием и очочками с дурацкой оправой за пару сотен баксов, что Яр посмотрел на него едва ли не с ужасом.
– Что с ней, Димыч?
– Ты не поверишь… У нее проявился Дар…
– Не понял! Опять?
– Опять… Похоже, она целительница! Очень сильная!
– Е-мое…
– Вот-вот. Дай руку гляну?
– Не осталось ничего… кроме шрамов. Такое вообще возможно? Она же неинициированная, да?
– Да. Знаешь что, Гаранин, ты помалкивай о том, что здесь произошло. И вот еще, пусть останется у тебя на сегодня, отоспится. Блин, она от предыдущего-то раза не отошла! Я сейчас съезжу домой и привезу еще зелий. Тебе тоже скоро понадобятся. Мгновенная регенерация просто так не пройдет, придется отлежаться!
– Но…
– Яр. Посмотри на нее. Куда я сейчас ее потащу? Знаю, ты никого не желаешь видеть в своем логове, но… она тебе только что жизнь спасла! Не знаю как, но спасла!