Капитан забрал у Луки бумажную полоску пропуска и аккуратно положил рядом, для верности придавив органайзером. Сегодня Арефьев был слегка небрит, одет в джинсы и свитер крупной вязки с высоким воротом, отчего казался не полицейским или бандитом, а аспирантом – видела Лука таких в универе.
– Итак, Лукерья Павловна, – улыбнулся он, – беседа наша носит неофициальный характер и продиктована только моим неуемным любопытством! Вы можете сейчас же встать и уйти, а я не вправе вас задерживать… Что скажете?
Лука рассердилась. Капитан мог бы и по телефону уведомить о неофициальности приглашения, и тогда ей не пришлось бы тащиться сюда!
– Лука, – с вызовом ответила она.
Капитан моргнул.
– Что?
– Называйте меня Лука. Не люблю имя Лукерья.
– Отчего же?
– Это имеет отношение к теме беседы?
– Кофе выпьете со мной? – зашел с другой стороны Арефьев.
В доме Висенте Луку не только напоили кофе, как и обещали, но и накормили сэндвичами, поэтому есть она не хотела, однако кивнула. Чашка горячего кофе в руках – отличный повод подумать над тем, что собираешься сказать!
Капитан поднялся, подошел к окну. Зашумел и забулькал чайник. Спустя пару минут Арефьев вернулся с двумя разнокалиберными чашками, над которыми поднимался ароматный парок.
– Прошу.
– Благодарю.
Только что не расшаркались!
Мефодий Арефьев сел напротив и вдруг тряхнул головой, как шальной конь.
– Давайте откровенно, Лука… Вы мне нравитесь! Не так сильно, как ваша подруга Мария, но нравитесь! Однако интуиция опера подсказывает мне, что вы вляпались во что-то нехорошее… Знаете, как у нас говорят о делах, подобных делу о покушении на Эмму Висенте пять лет назад? С душком… В тот раз в ее машину заложили бомбу, но она по случайному стечению обстоятельств в нее не села. Сели ее друзья. И погибли. Дело так и не раскрыли. Висяки случаются в жизни каждого опера или следователя, по разным причинам, однако именно этот не дает мне покоя! И, пристрелите меня, то же самое происходит сейчас! Вот… – он достал из стола бумагу, исписанную мелким почерком и заверенную печатями, – результаты вскрытия гражданки Висенте. Так, что тут у нас… «Ишемический инфаркт головного мозга в лобной, теменной долях и подкорковых ядрах левого полушария. Стенозирующий атеросклероз артерий головного мозга (3-я степень, III стадия, стеноз до 30 %, красный обтурирующий тромб левой средней мозговой артерии). Отек головного мозга с дислокацией его ствола».
– Зачем вы мне это читаете? – враз пересохшими губами спросила девушка.
Вновь увидела побелевшее лицо Эммы, неуверенный, какой-то усталый жест, когда она касалась виска… А потом ее словно выключили.
– Смерть Эммы Висенте была естественной, если можно так выразиться, – пояснил капитан, пряча бумагу в стол. – Никаких травм, ядов, стороннего вмешательства…
Мелькнула перед глазами тень… Осколок тьмы, словно черный хвост, нырнувший в оконную щель и скрывшийся из поля зрения. Было стороннее вмешательство, было! Вот только органам в лице капитана Арефьева совершенно ни к чему знать об этом!
– Что? – тут же сделал стойку капитан. – Вы что-нибудь вспомнили?
Лука со стуком поставила чашку на стол. Кофе расплескался по столешнице, но она не обратила на это внимания.
– Я вспомнила, как она умерла у меня на глазах! – выкрикнула ему в лицо. – И как я не знала, что делать, чем помочь! Никто никогда прежде… – голос сорвался.
Лука не переигрывала, ведь действительно никогда прежде смерть не ощущалась на ее руках чьим-то тяжелым, еще теплым телом!
Арефьев отвел глаза, достал из ящика стопку салфеток, принялся вытирать стол.
– У вас совсем чувств нет, да? – отдышавшись, поинтересовалась Лука. Залпом допила кофе, поднялась. – Я ухожу. И вы не смеете меня задерживать!
Капитан выкинул мокрые салфетки в ведро, подвинул к себе пропуск, взял ручку. Вздохнул.
– Будьте очень осторожны, гражданка Должикова! Во всем этом есть нечто мне непонятное. И меня это пугает… Да-да! Пугает.
Лука наморщила нос. Арефьев не выглядел испуганным. В его глазах горели дикие огоньки азарта гончей, вставшей на след!
Дверь в кабинет вдруг открылась, впуская невысокого полноватого паренька с папкой под мышкой.
– Мефодий, можно к тебе? Ой, извини!
– Сейчас, Слав, минуту…
Капитан размашисто расписался в пропуске и отдал посетительнице.