– Лука? – остановил знакомый голос.
Она, как в тумане, подняла голову и увидела Найджела Паршонкова, склонившегося к ней с искренней заботой. Видимо, с выражением ее лица было что-то совсем не то, потому что он, властно взяв ее за руку, повел к барной стойке, приговаривая:
– Тихо, тихо, дыши глубже! Сейчас что-нибудь придумаем!
Не обращая ни на кого внимания, толкнул воротца, затащил Луку за стойку, прислонил в уголке. Мурлыкая что-то под нос, полез под черный креп, поперебирал бутылки, вытащил одну, с изображением худосочного дядьки с трезубцем. Плеснул жидкости в чистый стакан, ряды которых дожидались посетителей на рабочем столе.
Лука за ним не следила – боролась с мутью, грозящей затянуть все вокруг. Кажется, она собиралась упасть в обморок.
Резкий запах привел Луку в себя. Обняв девушку одной рукой, Найджел другой подносил ей ко рту стакан. Тоном, не терпящим возражений, приказал:
– Пей!
Она замотала головой.
Край стакана коснулся губ. Найджел заставил Луку запрокинуть голову и буквально вылил напиток ей в горло. Сопротивляться было бесполезно, хватка у Георгия (он же Гога, он же Гоша) оказалась железная. На них никто не обратил внимания. Люди постепенно приходили в себя. Тут и там раздавались сдавленные вскрики, шепот, переходящий в гул голосов. Вездесущий владелец «Черной кошки» отдавал соответствующие приказания охранникам, одновременно звонил куда-то по телефону и выкликал из толпы персонал. После нервного потрясения посетителей клуба наверняка мучила жажда, а стоящий наверху гроб не должен был помешать получению прибыли!
– Идем! – Найджел снова взял ее за руку и повел за собой.
– Куда? – шепотом спросила Лука.
Паника отступила, точнее, сменилась иным чувством: зарождающимся, доставлявшим неудобство. Что-то происходило с ее телом, что-то, чего она не хотела, но чему не могла сопротивляться.
Найджел не ответил, завернул в узкий коридор, ведущий к туалетам. Справа была дверца в подсобку, где хранились швабры, ведра, упаковки бумажных полотенец и туалетной бумаги. Лука не заметила его движения, но замочек, щелкнув, открылся. Спустя мгновение девушка оказалась во мраке комнатки, прижатая к стенке горячим мужским телом.
Негодование, поднявшееся в душе, неожиданно стихло. Робко, будто боясь ошибиться, Лука подняла руки и ощупала лицо Найджела, красивое лицо с резкими властными чертами, запустила пальцы в его волосы, обняла за шею.
– Ты моя девочка, – шептал он, торопливо возясь с поясом ее джинсов, – ты моя сладкая, послушная девочка…
Последние слова вызвали внутренний протест… Кажется, ей не нравилось быть послушной девочкой, но это было давно, так давно… А сейчас в теле полыхала едким пламенем отчаянная похоть изголодавшейся по мужской ласке женщины! Лука простонала что-то невразумительное и вцепилась губами в рот Паршонкова. От парня пахло дорогим парфюмом, сигаретами и желанием, присущим молодому, послушному страстям телу. Этот запах довел желание Луки до самого высокого градуса. Ей уже было все равно – где она, с кем она… Найджел перестал быть Найджелом, превратившись в сексуальный бонус, который она намеревалась получить здесь и сейчас… Как вдруг он куда-то делся! Бонус… в смысле Найджел!
Лука с трудом открыла подернутые поволокой глаза и увидела, как в темноте скупо борются двое – Паршонков и Гаранин. За ними маячило испуганное лицо Муни.
– Как… ты… мне… надоел! – рычал Найджел. – Отвали… Не видишь, она сама меня хочет!
– Ублюдок, – негромко отвечал Яр, тесня его из каморки в коридор, – ты подлил ей в ром приворотное зелье! Думаешь, я по запаху не отличу?
Паршонков, сделав поистине чудовищное усилие, вырвался и хрипло засмеялся.
– Всегда знал, что вы, ведьмаки, животные, а не люди! Углы ты тоже метишь?
Не обращая на него внимания, Гаранин шагнул к Луке, взял ее за плечи и встряхнул. Она ударилась затылком о стену. Не сильно, однако этого хватило, чтобы ненадолго прийти в себя.
– Иди с Муней, – жестко сказал Яр, – и постарайся взять себя в руки.
Лука смотрела на него и понимала, что красивее парня не видела в своей жизни! Ей отчаянно хотелось коснуться его скул, горбинки сломанного носа, узких и ярких губ. Прижаться к телу, будто выплавленному из стали, как тогда, в его доме, когда они проснулись в одной постели. Приложить ухо к его обнаженной груди и слушать, как размеренные удары тренированного сердца ускоряются, срывая его в галоп…
– Забирай ее, она опять «поплыла»! – рявкнул Гаранин на Муню.
– Интересно, как твоя мать спала с такими животными? – подал голос Найджел. – Должна же быть брезгливость какая-то у женщины…