‘Ладно, придурок, спать ложись! Поздно уже! Утренний обход проспишь!’
‘Ха! Я его всегда просыпаю!’
Улыбаясь, Лука убрала телефон в карман фартука. Еженощные разговоры с братом ни о чём по электронным каналам связи были той тонкой ниточкой, по которой её сердце получало хоть какое-то тепло извне.
Последние посетители разошлись. В зале бесшумно сновали две уборщицы, в серых комбинезонах похожие на привидений.
- Иди домой, - сказал Максим, - бабуле привет!
- Утром передам, - зевнула Лука, - до завтра!
Великое дело - работа рядом с домом! Всего-то надо было выйти из клуба, обойти дом, в котором он располагался, миновать переход на другую сторону улицы.
Поднявшись на свой этаж, Лука достала ключи и приготовилась открыть дверь, как вдруг услышала сверху голоса и странный звук, похожий одновременно на плач ребенка и истошный вой машины скорой помощи. Звук был настолько неприятным, что у неё волоски поднялись вдоль позвоночника.
- Вот тварь… - сказал мужской голос. - И что с ним делать?
- Да пристрели ты его!
- С дуба рухнул? Может, ветеринарку вызывать? Пусть его поймают и усыпят?
- Давай его курткой накроем - и на балкон! Авось успокоится!
- Ты глянь на него, сам к нему подойдёшь?
Лука убрала ключи и тихо поднялась вверх по лестнице. Перед одной из дверей на четвертом этаже стояли два дюжих полицейских, хрупкая девушка в пальто и заплаканная дама в халате и шлёпанцах.
- Он уже плох совсем был в последние дни… - всхлипывала дама. - Я приходила их с Баксиком кормить, близких-то у них нет никого… Баксик вообще ласковый, а тут как с цепи сорвался!
‘Собака! - поняла Лука. - А с хозяином случилось что-то… нехорошее!’
- Давай, решай, - сказал один из полицейских, - нам ещё протокол составлять, труповозку вызывать… А мы время теряем с этой тварью!
- Блин, - тоскливо ответил второй, - во попадалово! Пристрелить его, правда, что ли?
Луку будто кто-то в спину толкнул.
- Извините, - она шагнула на площадку, менты обернулись на голос, - можно я попробую его успокоить?
- А вы кто? - уточнил один из них.
- Соседка… снизу…
- Да ты что, девочка, он меня не подпускает, а уж я-то его куриными потрошками как кормила! - снова заплакала женщина.
Ощущая в душе странную уверенность в том, что все получится, Лука шагнула прямо к полицейским, и те молча расступились. С порога был виден холл, из которого вели двери - налево, в кухню, и направо - в комнату. На пороге последней, стоял, завывая и вздыбив шерсть… сиамский кот. Лука остановилась в растерянности - ожидала же увидеть пса! И вдруг, вспышкой, мелькнуло воспоминание - она и Муня на крыше, и та рассказывает о жителях соседнего дома то, что видит ‘периферическим зрением’!
А затем - Лука так и не поняла, что произошло, - мир окрасился в нереальные цвета. ‘Не собака Баксик’ оказался в их средоточии, во всполохах агрессивно-красного. Кот был испуган, потерян… Лука воочию увидела, как тянутся от него за угол комнаты, и обрываются, тёплые солнечные ниточки… Верность. Привязанность. Любовь?
Она судорожно выдохнула, потеряв ‘картинку’. Так вот как это, видеть! Видеть то, что вроде бы и не существует в реальности, но без чего эта самая реальность невозможна!
Лука шагнула к коту и медленно опустилась на колени. Протянула руку. Кот издал леденящий душу вой, дама в шлёпанцах ойкнула, а один из полицейских по-доброму посоветовал девушке идти домой.
В расширенных зрачках кота полыхали багровые глубины ада.
‘Тише, тише, - подумала Лука, снова сосредотачиваясь, - не бойся меня!’
Кот перестал выть и навострил уши.
‘Ты меня слышишь? - удивилась Лука. - Если да, знаешь, я не причиню вреда! А вот они могут!’
Кот утробно заурчал и забил хвостом.
‘Тебе нельзя здесь оставаться, - продолжала безмолвный разговор Лука, - ты можешь пострадать! Идём со мной? Я что-нибудь придумаю! И, знаешь что, я тоже недавно лишилась… чего-то. А без него очень погано! Поэтому я тебя понимаю!’
Замерев, она смотрела, как оборванные солнечные лучи стягиваются к коту и исчезают под бежевой шкурой. Как гаснет адово пламя в зрачках, как - полосками - показываются в глазах радужки небесно-голубого цвета.
‘Бакс! - позвала она, протягивая вторую руку. - Иди ко мне!’
Зверь шагнул к ней, распрямляя сгорбленную спину, аккуратно и методично обнюхал пальцы, задрал хвост, мимо попятившихся назад ментов вышел на лестничную площадку. И выжидающе оглянулся на Луку.
- Я его заберу? - спросила она у соседки, поднимаясь и отряхивая колени. - Вы не возражаете?
- Нет! - всплеснула руками та. - Куда ж мне такое! А у Евгений Захарыча родственников не было… один-одинёшенек жил…
- Ну, пройдёмте на осмотр тела! - прервал новый поток слёз полицейский. - Девушка, спасибо за помощь! Вы с этой тварью того… поаккуратнее!
Лука упрямо тряхнула волосами и пошла вниз по лестнице. Кот бесшумно следовал за ней. Пока она доставала ключи и, стараясь не шуметь, открывала дверь, зверь стоял рядом, задрав голову и разглядывая её. Его морда, уши, лапы и хвост были почти чёрными, а шкура - светло-бежевой.
- Ты - красавец, Бакс! - улыбнулась она, толкая створку и включая свет в прихожей. - Заходи! Если Анфиса Павловна нас выгонит, будем жилье вместе искать!
Длинное тело скользнуло в дверь. Перед глазами Луки на миг снова запрыгали потусторонние всполохи, а в ушах вдруг прозвучало фраза, заставившая её с грохотом выронить ключи: ‘Зови меня Вольдемар…’.
***
Спустя ещё неделю Тёмку выписали домой. Лука стояла за углом здания больницы и смотрела, как суетилась рядом с братом мать, поддерживала под руку, запахивала куртку… И с горечью понимала, что та уже давно не была с ней так ласкова. А ведь было всё, да, было, пожалуй, как раз до того случая, с печкой. То ли мать, решив, будто она специально навредила брату, так и не смогла простить, то ли ещё что, но именно оттуда и потянулась та самая, покрытая коркой льда, полоса отчуждения и непонимания между ними. Отец, всегда относящийся к детям ровно, с простой и уверенной любовью, к сожалению, редко бывал дома. Хотя, кто знает, может быть, был бы чаще, все стало бы ещё хуже?
Тёмку усадили в машину, мать с его костылями села с другой стороны, а отец вдруг задержался, оглянулся… будто почувствовал что-то. Лука прянула за угол, сглотнула ком в горле. Она позвонит ему… сама. Обязательно. Чуть позже!
- Прячешься от кого-то? - раздалось из-за спины, и застигнутая на месте преступления девушка подпрыгнула от страха и резко обернулась…
Позади стоял тот парень… Яр, кажется. Тот самый, что спас её от поползновений Георгия, прости господи, Паршонкова - вот это имя она, похоже, запомнила надолго!
- Ты чего подкрадываешься? - придушенным голосом спросила Лука. - Напугал до смерти!
- Прячешься, спрашиваю, от кого? - переспросил Яр.
- Это неважно! - придя в себя, ощетинилась она. - Я же тебя не спрашиваю, какого черта ты тут делаешь?
- Был в морге, - спокойно ответил парень.
Лука моргнула.
Гаранин закинул на плечо свой гламурный рюкзачок и повернулся, собираясь идти. Спросил, чуть повернув голову:
- Ты куда? Могу подвезти.
Девушка думала лишь мгновение - уж очень на душе было погано, чтобы оставаться одной.
- Подвези меня к Чёрной кошке, - она выглянула из-за угла, убедилась, что родители и брат уехали, - спасибо!
- За что? - удивился парень. Собственно, он уже уходил. Шёл широко и размеренно, будто до машины был не один километр по степи.
Лука бегом догнала его.
- Что предложил подвезти.
- А… - непонятно ответил тот.
У него был старенький чёрный Гольф с подозрительно широкими колёсами. Внутри на истёртых сидениях лежали тонкие подушки с улыбчивыми смайликами, а на зеркале заднего вида висел смешной снеговик, нос у которого крепился к физиономии булавкой.
- Миленько, - констатировала Лука, оглянувшись, - даже, я бы сказала, чисто!