— Все знаем, Лена, и учтем все желания и ваши способности. Но даже в рай не надо торопиться! Эти курсы и акклиматизация в Берлине были необходимы для дальнейшей работы. Из магазина вы уволитесь по собственному желанию. Жить останетесь на той же квартире, куда никто из посторонних лиц и сотрудников фирмы не должен приходить. Это особенно важно!
— Это я усвоила, господин Браун.
— Вот и отлично! Майор Смит и Карл Шнейдер подробно расскажут вам о новом задании, пока в пределах Берлина и Восточной Германии. Если у вас нет ко мне вопросов — я хочу пожелать успехов в нашем деле.
Вопросов не последовало. Браун встал, галантно попрощался и вышел.
Делами Стрекозы занялся майор Смит.
10
Очнувшись, Сорокин не мог понять, где он находится в столь поздний час и что произошло с ним в субботний вечер... Кругом были незнакомые люди, говорившие на мало понятном ему языке. В противоположном углу плохо освещенного большого зала лениво играл оркестр. Сквозь туман табачного дыма желтоватым огнем светились старые запыленные люстры. Он, видимо, долго спал в углу за столом ночного бара, куда забрел «на огонек», будучи уже достаточно пьяным. Старший лейтенант вспомнил, что заказывал коньяк и черный кофе, что все это сразу выпил, ноги отяжелели, точно налились свинцом, а голова неудержимо клонилась на грудь...
За соседним столиком одиноко сидела молодая элегантная женщина и не спеша пила кофе. Высокий пожилой официант с подносом в руке маячил у стойки буфета.
— Эй, кельнер, битте! — хмельно рявкнул Сорокин
— Вас воллен зи? — услышав офицера, обратилась к нему молодая женщина.
— Их вилль...
— Говорите по-русски, я понимаю...
— Я хочу уплатить за коньяк и кофе. Позовите, пожалуйста, официанта.
Женщина встала и быстро пошла навстречу официанту. Сорокин заинтересованным взором проводил незнакомку и подумал: «Фу, черт, все проспал...»
Вскоре подошел официант, и Виктор отдал ему марки, отказавшись от сдачи. Старик поблагодарил, вежливо раскланиваясь. Женщина стояла рядом.
— Слушайте, кто вы такая? Может, выпьем вина?
— Нет, что вы... Уже поздно. Мне пора...
— Я провожу вас, если можно.
Она опять улыбнулась.
— Кто кого, — заметила по-русски. — Идемте побыстрей! На вас смотрят, а вы в форме. Это нехорошо. Попадете в комендатуру...
Виктор встал, громыхнув стулом, пошел к выходу. Поддерживаемый женщиной, он с трудом надел шинель, небрежно обмотал вокруг шеи серый шерстяной шарф, и они вышли навстречу сырой осенней ночи.
— Слушайте, девушка, помогите, пожалуйста, найти такси.
— Хорошо, я сейчас...
И она скрылась, растворившись в туманной ночи.
Таксист быстро нашел нужный Сорокину адрес, и он, спотыкаясь, в сопровождении незнакомки, с трудом добрался до своей квартиры, находившейся на втором этаже небольшого коттеджа.
Когда девушка повернула выключатель, Виктор уже сбросил так и не застегнутую им шинель и теперь пытался ее повесить на прикрепленный к стене рог оленя. А когда это ему, наконец, удалось, он вспомнил о своей спутнице.
— Ну, что же вы стоите, садитесь, пожалуйста, давайте знакомиться... Вы извините, что я в таком виде... и в комнатах непорядок... Виктор я, Виктор Сорокин.
— А я Анна, — улыбаясь, подала она руку с тонкими, длинными пальцами, с золотым колечком на безымянном.
— К-как? — заикаясь, спросил Виктор. — Просто Анна, и все?
— Ну да, Анна — и все.
— Ты что же — русская?
— Нет, немка.
— А как хорошо говоришь по-русски.
— Учусь в университете...
— Вот это здорово. А я думал, ты русская. Спасибо, что помогла добраться, а то я отяжелел сегодня, — стараясь быть вежливым и менее пьяным, чем в самом деле, тужился старший лейтенант. — Может, попьем чаю? Я сейчас быстро соображу. Снимайте пальто.
— Тогда уж давайте вместе соображать. — Она смело направилась на кухню, отдав Виктору демисезонное пальто.
Стрекозе, хорошо знавшей психологию пьяных, совсем не сложно было на глазах у простодушного русского парня играть роль доброй феи и доверчивой студентки Берлинского университета.
Хотя было воскресенье, Анна не пожелала долго нежиться под боком старшего лейтенанта. На рассвете она незамеченной выпорхнула из его постели и отправилась на вокзал. Электричка быстро доставила ее в Западный Берлин, где Стрекозу с нетерпением ожидал Роберт Браун.