Счастливый от вина и очаровавшей его женщины, Виктор хотел продлить эти минуты и сегодня же объясниться. Но обезлюдевшие улицы ему казались неподходящим местом для этого, и он предложил пойти к нему. Анна наотрез отказалась. Она, видимо, поняла состояние Сорокина и не хотела сегодня услышать то, что он может сказать ей завтра или в другую субботу, когда она получит более точную установку Брауна и когда все они окончательно убедятся, что советской контрразведке ничего неизвестно о Стрекозе.
Но Виктор продолжал уговаривать Анну, не ведая, какими оковами она сковала свою свободу.
— Нет, Виктор, не могу, не могу, — отвечала она. — Я не предупредила маму, и она будет беспокоиться всю ночь.
— А ты ей позвони, скажи, что заночуешь у подруги.
— Ах ты, какой догадливый! Но я никогда не ночевала в своем городе у подруги. Это у нас не принято.
— А в прошлый раз?
— Тогда я «уезжала в Берлин» со своим кавалером. Мама об этом была предупреждена. Я и сейчас беспокоюсь, что она уже волнуется. Пойдем на вокзал, я позвоню из автомата.
...Косой серп луны и закоптившиеся уличные фонари слабо освещали их лица. Виктор бережно держал свою спутницу за локоть левой руки. В правой у нее была маленькая черная сумочка, в которой холодел все тот же браунинг бесшумного боя... Они устроились в беседке сквера. Сорокин развеселился, и Стрекоза с интересом слушала его рассуждения, рассказы о Байкале, где он вырос и рыбачил с отцом, и обо всем, что приходило в шальную голову парня.
— А ты никогда не бывал в Берлине?
— Бывал проездом и на экскурсии в Трептов-парке. Издали видел разрушенный рейхстаг и Бранденбургские ворога.
— Понравился тебе Берлин?
— По-честному — нет. Серый, тяжелый город.
— А в музеях бывал? Посещал ли старые кирхи с органами, видел ли Западный Берлин?
— Что нет, то нет.
— А хочешь посмотреть рейхстаг поближе, просто побродить денек по городу?
— Я там заблужусь.
— Я буду твоим гидом. Берлин для меня как дом родной.
— И Западный?
— И Западный...
— Электричка идет через весь город. Где хочешь — там и выходи. Деньги меняют на черном рынке. Ведь интересно посмотреть, как развлекаются англичане, американцы, французы и берлинские капиталисты. Мы даже в ресторан там заходим.
— Да, все это интересно, — мечтательно произнес Виктор.
— Если согласен, то я приглашаю тебя на следующую субботу в Берлин.
— На следующую? Пожалуй, можно. Я свободен. Но только после обеда.
13
Майор Зацепин отодвинул пухлое дело и закурил. Встал из-за стола, поправил рассыпавшиеся по широкому лбу кольца волос.
Орлов тоже встал, подошел к Зацепину и прикурил от его папиросы.
— Ну и как вырисовывается личность Стрекозы?
— Не все еще перелопатил, не свел воедино, однако многое стало понятным. Особенно интересные данные о фирме «Наумана-Брауна», — так бы я назвал этот Берлинский филиал американской разведки. Сведений же о том, как и когда Стрекоза была привлечена к сотрудничеству немцами, в просмотренных мною материалах не оказалось.
— Эти данные ты можешь найти в деле Фишера. Там есть фотокопия личного дела Стрекозы и меморандумы по ее донесениям Фишеру, да и позже, когда она в Штутгарте сотрудничала с ведомством Гелена, — уточнил Орлов.
— Как ты это все раздобыл? — заинтересовался Зацепин.
— Долгая это история, в другой раз расскажу. А об Елене Науменко можно и сейчас.
— Рассказывай, — попросил Зацепин.
Орлов уселся на диван и начал рассказ:
— До войны Елена Науменко жила на станции Борки, где окончила девять классов. После семилетки пыталась поступать в театральное училище в Одессе, но не прошла по конкурсу. Школу оставила, устроилась работать в библиотеке заводского клуба. Училась в вечерней школе, активно участвовала в художественной самодеятельности. Отец ее украинец, а мать — немка, дочь богатого купца Фризена, высланного в тридцатые годы из Одессы. Бабка приехала к дочери и занялась воспитанием внучки. С бабкой и матерью Елена с детства говорила только по-немецки.
— А что она делала, когда их городок оккупировали гитлеровцы?
— В начале войны отца по болезни в Красную Армию не призывали. Он заведовал продовольственным магазином. При гитлеровском режиме продолжал торговать как частное лицо. Скупал в селах продукты и продавал их в городе. Поддерживал тесную связь с бургомистром и с интендантами гитлеровской армии.