— Полагаю, он симпатичнее виконта, — усмехнулась я.
— Намного, — кивнул Аларик.
Он подлил еще вина. За окном бушевала настоящая буря, а здесь камин трещал искрами, и внутри разливалось тепло от вина. Трясясь в дилижансе по дороге в Боулесин я решила, что расскажу Аларику о своей работе, и он сам от меня откажется. Теперь я видела — как неглупый человек он все понял еще в Стрекозе. Понял, но все равно искал меня! Как он может ввести в семью женщину с таким прошлым?
Не дождавшись от меня ничего, Аларик заговорил вновь:
— Я понимаю, что ты дала мне ответ тем, что исчезла. Даже Бейлир не знал, куда ты делась. По новостям с юга мы поняли, что все идет как задумано, но все же волновались за тебя. Вскоре мне пришло письмо из "Дикого Шиповника". Я узнал, что с тобой все в порядке, у тебя своя жизнь. Я пытался принять твое решение и тоже жить дальше. — Он помолчал. — Наверное, я слаб. Ты смогла уехать из Боулесина десять лет назад и ни разу не посмотреть в прошлое, но у меня не получилось отпустить тебя. В тот год я искал тебя, оттягивая свадьбу, но не нашел. Теперь же, когда я узнал, что ты в "Шиповнике", я долго мучился сомнениями, но все же не выдержал и поехал к тебе. Ты не пришла в "Незабудку". — Он помолчал. — Я отчаялся, но госпожа Мостклер подала идею отправить тебя в Боулесин, когда учителя поедут по пансионам.
— Что? Это она придумала?
Госпожа Мостклер слишком хорошо знала меня еще с тех времен, когда я была резвой пансионеркой. Она знала, что я могла сбежать от Аларика, но отказаться от него, сидя рядом, глядя в лицо... На это моих сил не хватило.
Аларик кивнул:
— Да, она придумала. Признаюсь, я не возражал, хоть и был уверен, что все бесполезно. Но я слаб, — повторил он. — Госпожа Мостклер написала, что ты будешь здесь в начале июля. Я решил увидеть тебя хотя бы для того, чтоб услышать окончательное "нет" и больше ни на что не надеяться. — Он грустно улыбнулся. — Меня учили, что навязываться женщине, которая не хочет тебя видеть, дурной тон. И что мужчины должны быть гордыми. Наверное, я выгляжу жалко…
Я покачала головой. Уж точно не более жалко, чем женщина, подглядывающая за семьей любимого в окно второго этажа.
— Аларик, неужели ты не видишь, какой я стала? Я видела смерть, я сама несла смерть. Мне приходилось отворачиваться от существ в беде, которых я не могла спасти, потому шла к другой цели. Работая на тех, кто мне платил, я могла жонглировать другими существами, и не всегда знала, все ли фигурки останутся целыми. Я и сейчас не знаю.
— Я вижу, Лори, но совсем другое. Тем утром, когда мы снова встретились, твои друзья рассказывали мне про "капитана Цинтию". Эльф, дварфо и орк — мне представилось, что некая суровая госпожа командир держит в железном кулаке эту разношерстную компанию. Я был уверен, что встречу прожженную циничную даму, которая смотрит на мир как на скопище дерьма. Прости, что я так прямо. Впрочем, ты наверняка еще не и такое слышала.
Я хмыкнула. О да.
— Когда мы увиделись и пошли в лес, я цепенел от ужаса как никогда в жизни. Мне не было так страшно, даже когда я сделал глупость и задержался в дальнем селе без охраны, а кто-то из местных решил, что закрыть лица тряпками и пощипать барона будет неплохой идеей. Тогда я знал, что предпринять. Но что бы я делал, если Лори, которую я люблю, настолько изменилась?
— Аларик, я изменилась.
— Но не так. Лори, по делам баронства я сталкиваюсь с самыми разными существами. Я встречал тех, кто потух навсегда после пережитой беды. Я видел и тех, кто выбрал жизнь, где свету и вовсе нет места. И те, и другие видят вокруг только уродство, гнусь и мерзость. Все светлое для них — лишь прикрытие для неприглядной оборотной стороны. У всякой красоты они ищут изъяны. Светлые стороны души они считают слабостью, наивностью и гордятся, что избавились от этого недостатка. Они уверены, что смотрят на мир, как он есть, а на деле заблудились на его изнанке.
Я опустила глаза:
— Аларик, но именно через это я и прошла. Похоронив Нимнадила, я возненавидела весь мир. Я плохо помню те дни. Возможно, мне и не стоит их вспоминать.
— Ты прошла по тьме и вернулась обратно. Ты вернула свой свет, а может, зажгла новый. У зла нет власти над тобой. Я не знаю, достоин ли я тебя, но я люблю тебя, может быть, даже сильнее теперь. Ты мне нужна, Лори, ты мне очень нужна, именно такая.
Я не знала, что ему ответить, а Аларик не знал, что еще мне сказать.
Мы помолчали, и он вздохнул:
— Лори, в твоем распоряжении гостевая комната. Утром мой экипаж доставит тебя в гостиницу, если... — Он посмотрел мне в глаза и с видимым усилием спросил: — Лори... Я тебе нужен?