Эпилог
(Пять лет спустя)
Оставив двоих младших детей на гувернантку, мы с Алариком и Феликсом отправились на премьеру представления в "Театре Амрилиона" — для сцены Бейлир взял свое третье имя. Автором, постановщиком, поэтом и композитором в театре было одно-единственное существо — эльф Амрилион. Он же был ведущим музыкантом, единственным певцом, исполнителем трюков и актером.
Наши разговоры о прогрессе возымели действие. Мой бывший напарник решил, что с него хватит дорожной романтики, и обратился к изящным искусствам, придав им перчинки боевыми умениями. Как оружие лук все больше и больше уступал позиции длиннострелам, но удивлять зрителей со сцены эльф будет еще долго.
Каждое его представление являло собой повествование на основе древних саг. Рассказывая историю, Бейлир пел, танцевал, жонглировал кинжалами и факелами, иногда проделывая все это на высоко натянутом канате или стоя на крохотной, с ладонь, платформе, изображавшей пик горы. В одном из спектаклей он пролетел на канате над зрительным залом, перевернулся вниз головой, зацепился ступнями за капитель колонны над задним рядом и выпустил одну за другой из лука шесть горящих стрел в шесть целей на сцене. Порой даже я, видевшая его в деле, не была уверена, доживет ли он до конца представления.
Когда мы взяли нашего старшего, Феликса, с собой в первый раз, в начале он надменно посматривал на сцену с высоты своих десяти лет, но к концу вцепился в меня и едва слышно прошептал: "Он не разобьется? Он не подожжет себя?" — "Нет, конечно", — шепотом ответила я, хоть внутри и колыхалось сомнение. Того, что Бейлир вытворял на сцене, он не устраивал даже в наши боевые годы.
На традиционный фуршет после премьеры детей не допускали, но вечером, когда Бейлир приехал к нам праздновать по-настоящему, Феликс не отлипал от него целый час, пока Аларик не отправил сына спать.
Сегодня, боюсь, часом не ограничится — Феликс стал взрослее. Фелисия тоже постепенно превращается из бесхитростной малышки в солидную девицу, и если раньше ее любопытные глазенки наблюдали за "дядей эльфом" издалека, то в последнее время она все чаще интересуется, когда снова придет лорд Бейлир.
К счастью, придя в равновесие, Бейлир оставил и высокопарные речи своей лирической половины, и привычку задираться с кем ни попадя, которой грешила половина боевая.
Весной и осенью Бейлир колесит по королевству с выступлениями, лето проводит в эльфийских лесах, а на зиму возвращается в Боулесин. Ему понравился город, где снег лежит меньше месяца, город, достаточно большой для понимания искусств, но не разросшийся до размеров, которые привлекают преступников всех мастей. И, конечно, откуда рукой подать до замка Боулес, где ему всегда рады. Ежегодные премьеры он неизменно показывает в Боулесине, в Гранд театре, где за баронским родом Боулес зарезервирована ложа.
После фуршета, когда мы доехали до замка, и "дядя эльф" пообещал, что непременно позавтракает с Фелисией и погуляет с ней по саду, а Феликсу утром даст пару уроков жонглирования кинжалами ("деревянными и тупыми" — подумала я про себя), дети, наконец, улеглись, и мы смогли посидеть у камина взрослой компанией.
Я помню, как в первые месяцы после свадьбы я переживала, что Аларик не очень хорошо отнесется к воспоминаниям, в которые то и дело пускался мой бывший напарник. Но на удивление муж с интересом слушает "военные истории", как он их назвал, а после рассказа о "близнецах из преисподней" принялся намекать, что раз у меня такой обширный опыт, то трое детей маловато для семьи Боулес.
В этот раз я показала новый альбом, который только-только вышел из печати. Я нашла двух не слишком удачливых художников с долями дварфийской крови и отправила их в Синие горы. Дварфы хоть и не любили пускать к себе чужих, но наличие дальней родни все же сподвигло сделать послабление, и моим посланцам разрешили зарисовать интерьеры пещер с такими украшательствами, которые нигде больше невозможно увидеть. Альбом "Внутри Синих гор" вышел на прекрасной плотной бумаге (впрочем, другие я и не выпускала) с кобальтовой кожаной обложкой, а на первые три дюжины экземпляров добавили литые уголки с орнаментом, как над главным входом во дворец подгорного короля.