— Господин Чиркас, вы не спите?
— Доктор Ринс, вы с гостьей так очаровательно щебетали, что уснуть не было никакой возможности.
Кажется, мужчину за занавеской ситуация забавляла. А голос такой, что только героев-любовников в театре играть.
— Господин Чиркас, вы могли бы, по крайней мере, обозначить свое присутствие, а не подслушивать!
— Доктор Ринс, напротив, я очень рад, что узнал истинное положение дел. Увы, я не могу встать...
— И не сможете еще два дня, а будете так гадко себя вести, до конца недели пролежите!
— В вашей лечебнице? Я ничуть не против.
Судя по голосу, господин Чиркас был достаточно молод. Судя по тону, это именно тот пациент, который любопытный. Судя по тому, как звеняще возмутилась Одри... я здесь лишняя.
Я не мешкая допила чай — сбор был и правда чудесным.
— Доктор Ринс, — кажется, мужчина улыбался. — Когда ваша гостья нас оставит, мне хотелось бы с вами поговорить.
О, я знаю эти интонации. Я быстро крикнула:
— Гостья уже уходит! Одри, если ты мне скажешь, где каморка, я бы уже легла спать.
Одри отодвинула занавеску и обескураженно ответила:
— Там лестница, вторая дверь справа. В шкафу напротив белье. В конце коридора ванная.
Я помахала ей и подмигнула, прежде чем отправиться к лестнице.
И правда, я устала. Наполнять ванну я не стала, быстро обмылась, нашла белье, постелила и устроилась спать.
Глава 9
Я проснулась от хлопанья двери и резкого голоса где-то внизу. Судя по шуму, лечебница уже открылась. Я быстро привела себя в порядок и спустилась вниз. Из глубин, где располагались комнаты пациентов, доносились возмущенные голоса. Наверное, проснулась капризная дама и крикливый господин.
Я поздоровалась с девочкой в приемной и бодрым шагом дошла до главной улицы. Первая же прилично одетая дама объяснила, как добраться до отделения банка, и через полчаса я уже вернулась в лечебницу с деньгами.
— Можно увидеть доктора Ринс?
— Да, сейчас я проверю, не занята ли она.
Вскоре меня позвали в кабинет Одри. Увидев меня, она смущенно улыбнулась — неожиданно для такой бойкой женщины.
— Доброе утро, — я подала ей руку. — Надеюсь, ты не в обиде на меня за вчерашнее бегство?
Одри хихикнула и помотала головой.
— Нет. Мы… побеседовали. Пока рано говорить о чем-то определенном, он только попросил разрешения ухаживать... — она замялась.
— Но господин Чиркас уже намекал, что в городе, где он живет, не хватает хороших лекарей, — предположила я.
— Цинтия, все порученцы такие догадливые? — лекарь задрала брови в притворном ужасе.
Я ответила ей заговорщицким шепотом:
— Другие не выживают.
Одри понимающе улыбнулась. Эх, жаль расставаться. Где еще я найду такую подругу.
В дверь постучали, и помощница впустила Секирд. Одри предложила ей сесть и приняла строго-профессиональный вид.
— Судя по утреннему осмотру, манипуляции прошли успешно. Здесь настойка, — она придвинула к Секирд закрытую пробкой синюю бутыль с криво наклеенной этикеткой, где размашистым почерком было написано несколько непонятных слов. — По чайной ложке раз в неделю. Это поможет женским функциям восстановиться. Но я не советую еще полгода заводить дитя, лучше дать твоему телу выздороветь полностью. Впрочем, с этой настойкой у тебя и не получится зачать.
Секирд кивнула:
— Мне пока и не надо.
Одри повернулась ко мне:
— Повезло вам, последняя бутыль осталась. Отчего-то стало невозможно достать аунатико палимас. Теперь придется смешивать с харенае палимас, но эффект едва ли не вдвое ниже, и пить такую настойку придется дольше. Представляю, сколько мужей будет клясть меня почем зря, что жены не могут так долго обеспечить их наследником.
Она покачала головой.
— Я бы не сказала, что стоит обеспечивать наследником таких мужей, — фыркнула я.
— Думаешь, местным ку… женщинам это объяснишь?
Раздался стук, и голос девочки из приемной позвал доктора Одри к пациенту. Мы с Секирд встали и тепло попрощались с доктором Ринс.
На главной улице я огляделась и нашла вывеску с кренделем.
— Нам туда, — махнула я рукой и направилась в булочную.
Мы купили по два пирожка на каждую, и еще дюжину я попросила завернуть с собой. Во второй сверток отправились плюшки. Себя мы тоже не забыли. Флягу с водой я пополнила еще в лечебнице, и теперь мы сидели на скамейке под платаном, разложив выпечку на обрывке газеты. Булочная была не из дорогих, где водится плотная коричневая бумага, но и не из тех, где на просьбу завернуть приподнимают брови: если явилась без корзины, так неси в руках. Наверняка хозяйка выкупала нераспроданный тираж. Газета — товар, который портится быстро.