Похоже, он и впрямь начал впадать в лирическое настроение, и судя по помахиванию руки и шевелению губ, что-то сочинял.
Что ж, пожалуй, пока мы можем оставаться на тракте и дальше.
Вечером мы переехали по мосту через речку и свернули на дорогу, которая вела между полей к гряде леса на горизонте. Тракт уже начал пустеть, за последние четверть часа мы только пару конных обогнали, да две селянские повозки ехали навстречу. Возница проводил нас взглядом на повороте, видимо, раздумывал, а не заночевать ли рядом с нами, но проехал дальше — и хорошо.
До Лусмеина оставалось два часа.
Идея остановиться недалеко от реки пришлась по душе всем. Меня снова отправили отдыхать, и я постелила одеяло на траву, вытянув затекшие ноги. Мои спутники тем временем развели костер и занялись ужином. Артефактора приставили к чистке овощей. Пока костер разгорался, Бейлир с Лавронсо решили размяться на ножах, Секирд с Хитрой быстро окунулись в реку, принесли воды и запросились искупаться подольше.
— Уже темнеет, утром сходите, — не открывая глаз решила я и заснула.
Меня разбудили, когда была готова похлебка. Приняв из рук Секирд полную плошку я прислушалась к разговору артефактора и Хитры. Бывшая княжна задавала вопросы, которые странно звучали из уст сельского мальчишки. Мэтр это заметил:
— Хитр, у меня возникают сомнения, что вас воспитывали обыкновенные селяне.
Пока Хитра не ухудшила положение, я вмешалась:
— Мэтр Лигатрик, надеюсь, вы понимаете, что в такой компании, как наша, у каждого есть тайны, и мы привыкли уважать секреты друг друга.
Артефактор понял намек и продолжил рассказывать Хитре про свойства разных видов кварца в сочетании с благородными металлами. У меня закралось нехорошее подозрение, что Хитре не так интересен рассказ, как рассказчик.
Ночное дежурство снова распределили между Секирд, Бейлиром и Лавронсо — именно в таком порядке. Я знала, что могу положиться на этих троих, поэтому отправилась спать одной из первых. Завтра мне придется вести много часов подряд, чтоб проскочить Лусмеин и выехать из болотного края не останавливаясь.
* * *
Я знала, что ребенок где-то здесь. При пожаре дети прячутся под кровать или под стол, но в комнате не было ни кровати, ни стола. В комнате совсем ничего не было. Глубоко вдохнув я ринулась в клубы дыма и стала шарить по полу, надеясь наткнуться на маленькое тельце. Наверняка ребенок уже наглотался дыма и потерял сознание, но это ничего, недалеко живет лекарь, обладающий хорошим даром, он приведет ребенка в чувство и избавит от проникших внутрь ядов. Но где же мальчишка, где? Над головой раздался треск, и я посмотрела наверх как раз, чтобы увидеть, как рушится горящий потолок.
Из кошмара я вынырнула резко, хватая воздух ртом, все еще не осознавая, где я. Сбившаяся простынь, одеяло на полу, подушка... потом найду. Все как обычно.
Я старалась унять колотящееся сердце, подставляя разгоряченное лицо под ветерок из окна.
На самом деле всё прошло не так. Да, узнав заказ, мы допустили слабину. Обычно мы не работаем с незнакомыми. Нужно очень хорошо знать существо, чтоб быть уверенными — не подведет. В тот раз заказчик настоял, чтобы с нами пошел его охранник. Мы бы отказались от заказа, но письмо похитителей не оставляло толкований: или продаешь фабрику и переводишь нам все деньги, или пришлем ребенка по частям. У несчастного отца достало сил сообразить: если бы у него потребовали только сбережения, то дитя могли бы вернуть живым — зачем портить хорошую кормушку? Через годик можно еще раз наведаться и уже не похищать ребенка, а всего-лишь намекнуть, и новую порцию гольденов отдадут без промедлений. Но шантажистам нужно всё. Это значит, что заложника живым не вернут. Незачем рисковать.
Мы согласились взять заказ и согласились на условия. Бейлир позже стенал о недогадливости: могли бы уложить охранника “поспать” по дороге и сделать всё сами. Увы, до такой простой вещи мы не додумались. Разумеется, охранник нашумел и встревожил шантажистов. Разумеется, те попытались сначала подраться с нами, а потом сбежать, уничтожив все следы. Бейлир вогнал стрелу в огневой артефакт, но в доме был второй. Здание загорелось лишь с одной стороны, и это дало нам время. Бейлир проверял первый этаж, я побежала наверх, вытащила мальчика из-под кровати, привязала к себе какой-то тряпкой и вылезла в окно — путь к лестнице был отрезан огнем. Все закончилось благополучно, но иногда мне снится сон про комнату, полную дыма, и рухнувший потолок.
И что самое неприятное, этот сон с пожаром всегда означает: что-то пошло не так, но мы об этом еще не знаем.