Загрузив припасы в коробы и выпив четыре дозы успокоительного, дварфо вывело Стрекозу на дорогу. По словам Секирд, зелья оно в дороге прихлебывало, как воду. Хитра ничего этого не видела. Когда Лавронсо выводило Стрекозу со двора, она глянула на перекошенное лицо нового водителя, убежала в омовейную, перекинулась в лисицу и тихо подвывая свернулась клубочком в уголке. Секирд, напротив, устроилась рядом с Лавронсо для поддержки.
На подъезде к Лусмеину Секирд, которая следила за временем, крикнула, что скоро шесть часов. Дварфо вцепилось в рычаги побелевшими пальцами и погнало вперед быстрее. О том, что у нас с Бейлиром договорено ждать четверть часа после назначенного, друзья не знали, поэтому торопились. Когда сворачивали с тракта, кто-то попытался заступить Стрекозе дорогу, мол, мобилям в город нельзя, но Секирд распахнула дверь настежь и многозначительно помахала топором. Так они и доехали.
Глава 16
Ночного зелья у меня остался последний пузырек, и Бейлир с Лавронсо уговорили его приберечь. Я не знала в этой части королевства мест, где можно надежно спрятаться, поэтому пришлось действовать наудачу. Установив светляк-кристаллы, я вернулась за рычаги, подкинула монетку и двинулась направо. Мы покрутились туда-сюда — Бейлир тщательно запоминал повороты и делал заметки — и, наконец, нашли полянку в стороне от дороги, где и остановились. Светляки я тут же потушила. Мы замерли, Бейлир прислушался, Хитра отошла в сторону, чтоб перекинуться не на глазах артефактора, но вернувшись, мотнула головой — никого. Эльф подтвердил — слышны только звери.
— Всё, всем спать! — объявила я и принялась вертеть рукоять на стене мобиля.
Двинулись шестерни, заскрипели цепи, и Стрекоза начала распахивать крылья. Бейлир с Лавронсо тут же отодвинули меня в сторону и занялись крыльями сами.
Мы заперли дверь, я зажгла охранный контур по корпусу мобиля, раскидали одеяла и упали, кто где.
Разбудили меня на рассвете. Я вышла, завернувшись в одеяло — утро выдалось прохладное. Обильная роса прибила траву к земле, а воздух можно было пить. Я поежилась. Судя по чистому небу, днем вернется жара.
Хитра уже поймала двух зайцев, их быстро освежевали и сложили в котелок вместе с клубнями картофеля, морковью и луком. Собрались все, кроме артефактора. Его все еще не считали своим, кроме того, для наших раздумий он был совершенно бесполезен.
Полчаса ушло на то, чтоб еще раз обменяться рассказами. Я только диву давалась, как эльф научился действовать в этих землях. Дварфо поклялось, что никогда больше не сядет за рычаги, даже не прикоснется. Ему теперь долго будут сниться кошмары. Мы чествовали Лавронсо как героя, а оно смущалось, краснело, отнекивалось, но чашку исправно поднимало.
Обсудив прошедшие дни, перешли к насущному.
— Мы можем пересидеть тут неделю, даже две, — проговорило дварфо, которое уже пришло в себя от вчерашней гонки. — Мы можем двинуться на юг по-быстрому, чтоб обогнать сведения о нас.
— У стражей стали появляться дуо-мобили как раз для курьеров, — вставила я слово.
— Значит, сидим, — заключило дварфо.
— За две недели ничего не изменится, — покачал головой Бейлир. — А на полгода мы здесь не поселимся. Давайте краску счищать. Гарни, какая Стрекоза под краской?
Я пожала плечами. Кто ж знает, мы ее купили голубой.
Стеная дуэтом, Бейлир и Лавронсо принялись освобождать мобиль от художественного хлама. Мне тоже взгрустнулось — я успела привыкнуть, что Стрекоза у меня красавица-чудовище. Увы, ничто не вечно, и черная Стрекоза с безумными конструкциями на боках должна исчезнуть.
Я опасалась, что трех бутылок на целый дом-мобиль не хватит, но зелье оказалось магическим, и его следовало разводить в воде. Вскоре из-под отслаивающейся краски заблестела бледно-золотистыми переливами латунь. В такой Стрекозе можно прятаться только в лесной глуши, иначе блеск и цвет увидят даже сквозь ветки, но что-то мне подсказывало, что моя жизнь на колесах подходит к концу. Слишком многие меня ищут, и когда развезем пассажиров, нам с Бейлиром придется хорошенько задуматься, чем заниматься дальше.
Мы провели в лесу неделю, очищая Стрекозу, отдыхая и приводя себя в порядок. Нашу новую стоянку окружали сосны. “Будто стражи стоят и смотрят”, — ворчало Лавронсо. Чуть дальше лес густел елями, кленами и дубами — их кряжистые стволы и низкие внушительные ветви полюбились Хитре для гимнастических упражнений.
До ближайшей воды оказалось немало топать, и Бейлиру с Секирд, нашим водоносам, пришлось потрудиться. Лавронсо приказали большую часть дня лежать. Это чудо из чудес, что в гонке швы не разошлись. Видно, зелья у лекаря крепкие. Но теперь ни-ни, лежи и выздоравливай.