Когда будем уезжать, еду купим свежую, а полотенца давно пора сменить. И занавески. И посуду. И… Стоп, Лори. Остановимся на полотенцах. И посуде.
— Бейлир! Кухонную утварь тоже отдай. Я куплю новый набор.
Я вытащила саквояж и набила его необходимыми на эти дни вещами. Если сушеная старая дева желает снять роскошный номер в центре, она должна выглядеть так, будто у нее есть деньги, но тратит она их редко. Украшений у меня было мало, порученец Гарниетта Раэнальд очень редко появлялась на званых вечерах. Но все же один набор я держала на всякий случай. Серьги и брошь были обыкновенными, ничем не примечательными. Я заколола брошью ворот платья и стала выглядеть как нужно для своей роли. Перед тем, как уйдем, оставив мобиль на попечение дварфийских мастеров, Бейлир научит меня накладывать краски на лицо, чтоб я могла хотя бы отчасти повторить его манипуляции самостоятельно.
Секирд сложила маленький узел. Старую одежду в городе носить не стоит, новое мы ей купим. У Хитры тоже был лишь один приличный набор. Ничего, сейчас найдем гостиницу, и…
* * *
Боулесин — довольно большой город, и едва мы вышли из кэбрио, как в глазах запестрело от самых разнообразных нарядов на самых разнообразных существах. В прошлый приезд мы с Дварфо прошлись по магазинам ближе к окраине, теперь же мы с девушками окунулись в самую гущу городской жизни. Мы сняли номер в гостинице “Вечерняя звезда”. Девять лет назад она считалась вполне приличным местом, и надеюсь, с тех пор ничего не изменилось. Я ни разу не была внутри, но в последние полгода в Боулесине часто проезжала мимо.
Стряхнув воспоминания, я позвала девушек обедать в ресторацию неподалеку. Пока я спала, мои спутники перекусили хлебом с сыром и ветчиной, но теперь мы можем позволить себе настоящий городской обед. Потом пройдемся по магазинам и приоденем обеих. Может быть, я тоже куплю себе платье — в том же стиле старой девы, но лучшего качества. Поужинаем и заглянем в кондитерскую, чтобы посидеть за чашечкой чая вечером.
Завтра я свожу Секирд и Хитру в музей изящных искусств. В моей кочевой жизни очень редко доводилось приобщаться к прекрасному. Нимнадил отчего-то терпеть не мог оперу, хотя по музеям ходил со мной с удовольствием. Бейлир с этой стороны был несносен. Каждое посещение картинной галереи или представления вызывало у него восторги, как такие короткоживущие и в целом несовершенные существа, как люди, могли создать подобные творения. Заканчивался спич неизменно жестким критическим разбором тех же творений. Постепенно я научилась, выслушав первую часть, отрешаться от второй.
На третий день возьмем кэбрио и съездим в парк. Летом там ставят карусели, в пруду можно покормить лебедей, в другой части парка прекрасный розарий.
На набережную мы не пойдем. Я готова посмотреть прошлому в лицо, но не в глаза. Видеть замок за рекой будет слишком… слишком.
В тот день мы почти выполнили все намеченное, но пройдясь по магазинам едва не валились с ног, поэтому я заказала ужин из ресторации в номер, и по двойной порции десертов — пусть девушки порадуются. Сама я съела одно небольшое пирожное. Несмотря на тренировки с Бейлиром и пробежки по лесу за бандитами возраст давал о себе знать, и если я не хочу менять гардероб, увеличивая мерки одежды, по меньшей мере от сдобы стоит отказаться.
Да, возраст… По меркам того слоя, в котором я родилась, в свои тридцать лет я перестарок без надежды на пристойную жизнь. После смерти Нимнадиля я смирилась с тем, что мне никогда не стать матерью. Шальная мысль завести ребенка в одиночку и купить документы вдовы разбилась о подсчет сбережений. Несколько лет мне придется жить на ренту, но на дом где-нибудь в провинции мне хватало, а на ренту уже нет. К тому же… разве может женщина с моим прошлым растить ребенка? Я столько раз отнимала жизнь. Теперь я не уверена, что имею право подарить ее крохотному беззащитному существу.
Сопровождая семьи с детьми я видела, как смотрят на меня матери. Изредка я слышала шепотки: будешь плохо себя вести, закончишь, как госпожа порученец. Матери плохо знали своих детей. Пару раз я видела блестящие глаза в ответ. Боюсь, что эти девочки стали вести себя очень плохо. Но нет, такой судьбы я и правда никому не желала.
Боулесин мне явно не на пользу. Нигде мне не приходит столько грустных мыслей, как здесь.
В номере было три комнаты: небольшая гостиная с обеденным столом на четверых, спальня с большой кроватью, и спальня с двумя кроватями поменьше. Девушки не сговаривались заняли последнюю.