— Я в том смысле, что меня по головке не погладят. — Анисимов поморщился. — Могут и следующее звание зарезать. Нельзя ли как-то замять это дело?
— Как? Все уже в отделе знают.
— Наверх еще не докладывали. — Анисимов пронзительно посмотрел на Максима.
Он отчаянно нуждался в его поддержке или проверял на вшивость.
— Это вам решать, — сказал Юрьев. — Если не боитесь взять на себя ответственность, то пожалуйста. Наше дело прокукарекать, а солнце в небо выкатывать вам. Или не делать этого.
— Но вы-то будете молчать?
Максим пристально посмотрел на Анисимова и заявил:
— Я не стукач и не рвач. Для меня главное — справедливость. Пусть хотя бы в масштабах РОВД.
Больше всего на свете капитан боялся прослыть стукачом. Этот страх был родом из детства, когда он с удовольствием травил ябед и прочих морально неустойчивых типов.
— Да, справедливость нам нужна, — в лихорадочном раздумье подтвердил Анисимов. — Без нее никак.
— Вы должны понимать, что после всего этого коллектив не сможет работать с подполковником Танаковым.
— Да, конечно. У него есть выслуга, работу он себе найдет. Главное, замять это дело. В конце концов, Дьяков мог и сам повеситься.
Максим выразительно глянул на Помазова. Мол, мы, конечно, ребята борзые, но всему есть предел.
— Я ничего не знаю, — сказал Помазов.
— Как и я.
— А Зыков, Бочкарев?
— Думаю, они не садисты, чтобы топить начальство, — сказал капитан. — Даже если оно гнилое. Думаю, для них важна справедливость. Главное в том, чтобы мы могли доверять друг другу.
— Да, без доверия нам никак нельзя, — выдал Анисимов, думая о чем-то своем.
— А Танаков сдал меня Вильяму. Это он сказал, что мы вышли на него. Вильям собирался меня убить.
— Танаков тебя сдал? — От волнения у Анисимова дернулась щека.
— Да, Вильям мне сказал. Он думал, что со мной все, поэтому разоткровенничался.
— Все равно ему верить нельзя.
— Так он про вас ничего такого и не говорил.
— А почему он должен был про меня что-то говорить? — встрепенулся Анисимов. — Да и нет больше Вильяма.
— И с Острого обвинения сняли, — сказал Максим.
— Да, сняли. — Начальник ОВД настороженно посмотрел на него.
Господин Востров, он же Острый, держал под собой Западный округ города. Он резко конкурировал с Вильямом, поэтому и попал под удар. Сначала помог Вильяму сесть, затем сам оказался за решеткой. Вильям жестко подставил его через уголовный розыск Восточного округа.
Машина, в которой ехали Максим, Помазов и Зыков, попала под автоматный огонь. Только чудом никто не пострадал. Под подозрение попал Острый, его и закрыли.
— Он давно на Восточный округ облизывается.
— Может быть.
— А вместо Вильяма сейчас Ухват. Он Острому на один зубок.
— Думаешь, я с Острым не говорил? — встрепенулся Анисимов. — Беседовал. Пусть только хоть один выстрел прозвучит!.. Да и с Вильямом перетирал. Но это уже не вашего ума дело.
— Высшие сферы. — Максим усмехнулся.
— Свободны!
Из одного кабинета Юрьев переместился в другой. Помазов до краев наполнил стакан водой, залпом выпил и поморщился так, как будто махнул чистого спирта.
— Думаешь, пронесет? — спросил он.
— Это смотря какая вода. — Максим провел рукой вдоль живота. — Если сильно слабит…
— Да я не об этом.
— Анисимов не дурак, чтобы с нами бодаться.
— Да и Вильяма больше нет. А так он мужик, в принципе, неплохой. Шаповалов до сих пор сидит.
— Шаповалов…
За шесть лет службы в московской милиции Максим хлебнул ничуть не больше, чем здесь за какой-то месяц. Мало того что в него стреляли, так он еще попал под ряженый спецназ, который снарядил по душу оперативников Шаповалов, заместитель директора охранной фирмы, подконтрольной Вильяму.
Они сидели в ресторане. Там появились омоновцы. Максима, Помазова и Зыкова вывезли в темное место и там отоварили, что называется, на все талоны. Потом Шаповалов явился с повинной.
Это Анисимов надавил на Вильяма, и тот сдал своего человека. Не такой уж и бесхребетный тип этот подполковник.
— Нет, Анисимову доверять нельзя.
— Так никто и не доверяет.
— Надо поменьше языками трепаться. — Максим обвел пальцем весь кабинет, который можно было наводнить жучками.
— Да теперь и нам самим доверять не будут, — заявил Помазов.
— Сверху не будут, а низ должен быть наш.
— Низ?
— Там, где наша мужская сила.
— В яйцах?
— Не дурак. Быть тебе начальником криминальной полиции, — заявил Максим.