Она набрала в легкие побольше воздуха:
— Скажите… вы когда-нибудь… любили?
Герцог ответил не сразу. Мелисса уже думала, что он откажется говорить на эту тему, когда он произнес:
— Однажды, много лет тому назад. Тогда-то я и понял, чего стоит это глупое, на все лады расхваливаемое, сентиментальное чувство! Это всего лишь преходящее физическое влечение к другому человеку, которое писатели и художники превозносят как неописуемый восторг, существующий только в их воображении.
— Не думаю, что тогда вы тоже так считали, — мягко заметила Мелисса. — Без любви никто не может быть по-настоящему счастлив.
Герцог бросил на нее взгляд, но Мелисса продолжала:
— Вы говорите, что любили однажды, но потом разочаровались. Но верите ли вы в то, что на самом деле счастливы? У вас есть столько всего… великолепный дворец… титул… богатство… всего и не счесть. И все-таки, положа руку на сердце… если быть откровенным до конца… можете ли вы поклясться всем святым, что вы счастливы по-настоящему, как были бы счастливы, если б вас любили или любили вы сами?
У нее мелькнула мысль, что за такую дерзость герцог просто уничтожит ее какой-нибудь ледяной фразой, но он сказал:
— Почему вы полагаете, мисс Уэлдон, что я несчастлив?
— Да потому что у вас такой вид, — ответила Мелисса. — Потому что вы холодный, сухой, равнодушный и циничный человек. Мне не следовало бы так говорить с вами, но я пытаюсь заставить вас понять, чего вы лишены.
— По-моему, вы назвали себя трусихой.
— Я очень боюсь, что вы рассердитесь из-за того, что я вам тут наговорила, — призналась Мелисса. — И не столько на меня — в конце концов, я могу уехать отсюда, — а на Черил.
Герцог ничего не ответил, и, немного подождав, девушка встала.
— Быть может, я слишком много наговорила, — сказала она. — Я собиралась вести себя совсем по-другому. Если своими словами я еще больше настроила вас против Черил, сможете ли вы забыть мою дерзость?
— Кажется, вы просили меня подумать над этим? — ответствовал герцог.
— Вы постараетесь отнестись ко всему… без предубеждения?
Он медленно поднялся. Теперь Мелисса смотрела на него снизу вверх, слегка запрокинув голову, — ведь он был гораздо выше ее ростом.
— Мисс Уэлдон, можете передать вашей подопечной, — медленно произнес герцог, — что я приму ее молодого человека, когда он приедет. Возможно, тогда я увижу всю ситуацию в новом свете — в том, в каком вы мне ее представили.
— Это правда? — спросила Мелисса, затаив дыхание. — Это действительно так?
— Я всегда говорю то, что думаю, — ответил герцог. — Но учтите, я ничего не обещаю. Мне хочется взглянуть на молодого человека, за которого так горячо вступился весьма искусный защитник.
— О, благодарю вас! — воскликнула Мелисса. — Огромное вам спасибо!
Немного поколебавшись, она добавила:
— Вы простите мне мою… откровенность?
— Для меня это внове, или, вернее сказать, такого со мной давно не бывало, — сказал герцог.
Мелисса взглянула на него, не совсем понимая, что он имеет в виду; герцог продолжал:
— Нужно отдать должное моей племяннице, она наняла очень сильного адвоката, — даже будучи главным судьей графства, я нахожусь под большим впечатлением!
По его голосу Мелисса поняла, что он ее поддразнивает.
— Позволительно ли мне передать Черил, что сегодня вечером мы обедаем с вашей светлостью? — спросила девушка.
— Вы доставите мне большое удовольствие, — услышала она в ответ и присела в глубоком реверансе. Выпрямляясь, Мелисса заметила, что герцог внимательно наблюдает за ней, и неожиданно смутилась. Она быстро вышла из комнаты, промчалась по всем коридорам и взбежала по лестнице, чтобы поскорее найти Черил.
К обеду спустилась притихшая и присмиревшая Черил; глаза ее слегка припухли от слез, но на губах дрожала робкая улыбка.
Тем не менее Мелиссе показалось, что герцог старался держаться приветливо. Он ни словом не обмолвился ни о Чарльзе, ни о драматических событиях предыдущего вечера, а начал увлекательно рассказывать о том, как проходило открытие зала городского собрания в Мелчестере и что он хочет завтра показать племяннице у себя в поместье.