После того как отряд вошел в стены и брат Грез рассказал настоятелю о нападении, путников оставили в покое, предоставив в их распоряжение залитый луной мощенный крупными плитами двор. И верх фургона превратился в широкий шатер — его растянули на двух копьях посередине площади. Лишь раненого унесли под крышу.
Стихло. К Сиду подсел Грез. Тонкий фитилек плавал в широкой плошке, чуть освещая углы шатра и кидая глубокие тени на усталые обросшие лица.
— Сид, я не странник.
— Знаю, — не дал договорить Сид, — шпион.
— Да, но теперь готов служить только тебе.
— Почему?
— Вы спасли меня, а могли выдать.
— Во-первых, опасность грозила всем, а во-вторых — могли сделать подлость и не сделали, и это ты считаешь заслугой?
— Может, и так. Но это — моя жизнь. И вы не оттолкнули меня, а ведь я был при вас еще и соглядатаем!
— А Мис — при тебе.
— Зря отпустили. Дураком он не был. И он догадывался, кто ты.
— Значит, для тебя этот вопрос ясен? Смел же ты со всевышним!
— А почему воин, храбрый на земле, должен чего-то бояться на небе? И еще я понял, что ты — человек. Что Богу до людей! Я много бродил по земле, видел разные веры, и каждая у себя была единственно истинная, а для соседей — поганая. Почему?
— Хорошо, что задумался.
— Весьма полезное занятие, — одобрил из темноты Зер. И добавил: — Давайте ему поверим.
— Попробуем, — оперся на локоть Сид и наклонил голову. — Надеюсь, что настоящее твое имя не Иуда.
— По настоящему меня зовут Рез, — почувствовав необычное в тоне Сида, встрепенулся Грез.
— Мы уже привыкли к Грезу, пусть так и останется. Как с раненым?
— Через месяц танцевать будет, — живо откликнулась Мер.
— Если раньше не повесят, — хмуро дополнил Без это оптимистическое заявление.
Было уже поздно. Сид задул фитиль.
* * *Роса блестела на ободьях колес и сыпалась с верха шатра, когда Сид вышел на рассветную площадь. Солнце еще не затопило двор, но снежные вершины уже горели бело-розовым пламенем на чистом голубом небе. Оно уже не было небом пустыни — от него исходили бодрость и прохлада. И казалось, как это бывает только в молодости, что дорога зовет вперед.
Рядом с Сидом появился Грез:
— Я говорил с раненым. Он — человек императора.
— Ты ему угрожал? — продолжал рассматривать хребты Сид. Грез удивленно повернул голову — ему было непонятно, что можно спрашивать о такой безделице.
— Самую малость. Дал понюхать лезвие ножа.
Теперь Сид повернулся к Грезу:
— Чего же ты достиг этим деликатным методом?
— Он мало знает. Меня было приказано убить. Вас — доставить в столицу.
— И как теперь быть?
— Только вперед. Назад все рано не выпустят.
— Как же ты? И почему решили тебя убить?
— За связь с первосвященником. Мис выследил. А вас не тронут. Вы нужны тем, кто сумеет с вами договориться. А если ты замолвишь словечко, то может сохраниться и моя голова.
— А это нападение?
— Они просто не рассчитывали на отпор. И погорячились — они-то не знали, кто ты.
— Значит — дальше в пасть?
— Он прав, нельзя выказывать страх, — высунул из шатра голову зевающий Зер, — умеючи и в чреве кита уцелеть можно. К тому же, судя по показаниям, искомая точка где-то около имперской столицы.
— Что ж, попробуем… Подъем!
Они прошли горную страну. Никто не тронул их, словно те, что пытались захватить их, поняли, что Сид и его товарищи сами идут им в руки. Реки стали медленней. Луга — зеленее. Вдоль дорог тянулись яблоневые сады. И солнце здесь не было беспощадным. А вместо ставших привычными по ту сторону Лазурного моря соломенных шляп на крестьянских головах торчали серые войлочные колпаки. Изредка встречались гремящие железными доспехами благородные всадники. Эти из-под своих перьев, казалось, не замечали странствующих купцов, хотя с великим удовольствием пощупали бы пузатые тюки, укрытые под пологом телеги. Но арбалеты и копья сопровождающих заставляли их равнодушно и гордо проезжать мимо. И брат Грез из-за полога кибитки внимательно рассматривал каждого. На козлах теперь сидел Нави, положив арбалет в ногах. А конь его, привязанный к телеге, лениво плелся по пыльной дороге.
14
У въезда в столицу сам император, не показываясь наружу, смотрел на дорогу сквозь амбразуру надвратной башни. Воины у ворот расступились перед прибывшими и тут же сомкнулись за их спинами. Сид и его товарищи были готовы ко всему и не слишком удивились встрече. Больше тревожился Грез, но и он не подавал виду.