Через час начались первые доклады.
— Дом пуст. Ушли все. Ничего интересного нет или хорошо спрятано, — доложил сотник, который так и не успел дойти со своими солдатами до резиденции — его перехватили по дороге и послали осмотреть уже знакомый ему дом Ртепа.
Усталый наместник откинулся на ложе, покрытом леопардовой шкурой, и отхлебнул из плоской чаши вина, разбавленного водой. Кувшин с черно-красным орнаментом стоял перед ним на столе.
— Отдохни. — кивнув на другое ложе, покрытое ковром местной выделки, предложил Липпин, словно только теперь заметил, что верховный жрец все еще стоит у окна. Иф проследовал неторопливо и сел прямо, не поддаваясь соблазну прилечь, как это было в обычаях Империи. Он даже не коснулся спиной стены. Липпин молча придвинул жрецу другую чашу, красную с переливом, такого жаркого цвета, словно она только что вышла из обжигательной печи. И, когда она опустела, слышен был после касания чистый и сочный звон.
— К верховному жрецу! — поднял руку дежурный офицер.
— Валяй, — кивнул наместник.
Низко склонясь, неслышно вошел человек с нечесаной бороденкой, в пыльном порыжевшем рубище, подпоясанном веревкой с размахрившимися концами.
— Ну? — недобрым взглядом Иф поднял павшего ниц лазутчика.
— Всего ушло около двухсот, о великий верховный жрец! — зачастил вошедший, уткнувшись в бороду Ифа хитрыми глазками, — да снизойдет благодать на голову…
— Хватит, Лус, к делу!
— Повинуюсь и продолжаю. Во главе банды — Учитель, так его называют эти отщепенцы, — перехватив взгляд Ифа, юлил лазутчик, — с ним десять-пятнадцать приближенных. Среди них: каменщик Ртеп, кузнец Иф, прочие — мелочь. Эти ушли с рабами и домочадцами.
— С какими рабами?
— У Ртепа было двое рабов и трое должников. Есть слух, что он распилил им ошейники. Теперь они вольноотпущенники.
— Что знаешь об этом новоявленном Мессии? — вступил в разговор Липпин.
— Великий наместник, да будет…
— Прекрати комедию. Встань и говори только необходимое, а лучше — садись, верховный жрец простит тебе эту вольность, — со скрытой насмешкой взглянул на жреца Липпин и, не вставая с ложа, дотянувшись носком, пхнул скамеечку для ног по направлению к лазутчику. Тот присел на краешек скамейки и совсем упрятал в пыльных морщинках свои глазки-шильца:
— О человеке, называемом Учителем. Первое — проповедует не он, а его приближенные, называющие себя последователями. Сам же он иногда просто беседует. Но знает много. И Мессией себя не считает. Возможно, даже не верит в богов, в нечистую силу — тоже.
— Как ты сказал, не верит? — теперь, наместник сидел весь подавшись вперед, и рыжие глазки его смотрели остро и внимательно. Качнулся вперед и жрец.
— Да, не верит. Продолжаю — всего, вместе с ушедшими ранее, в песках около пятисот способных владеть оружием. Оружия, думаю, мало — много ли откуешь незаметно! Но мечи, что есть, необычны. Они длиннее ваших и легко прорубают доспехи — сегодня один из храмовых стражей вместе с ухом потерял половину шлема. Я видел — металл срезан словно трава. Думаю, сделано это по совету Учителя. Нужно торопиться — при обыске в доме Гефа не оказалось инструмента — он унесен. И неизвестно куда!
— Больше об Учителе, — напомнил Липпин, — кто он, откуда?
— О сошествии с неба — блажь, — осмелел лазутчик. — Сюда он пришел из Рета, в Рет — из Черной земли. Но не там его родина. Вероятно, тот, бежавший когда-то из нашей земли, просто похож на него. Тот был плотником, строгал доски, а в отцовском сарае таких знаний не обретешь!
— Так кто же он?
— Не нашей земли сын, хотя выговор его — как уроженца Рета.
— Задача… И ведь в руках был, подлец! Умен, говоришь?
— Знающ и смел.
— Как ты думаешь… как там тебя?
— Лус, о наместник!
— Хорошо, Лус, как ты думаешь — послали мы сотню храмовых стражей с двадцатью имперскими солдатами на верблюдах…
— Бесполезно. Ветер поднялся, и тени уже длинны. Да и страшны ваши солдаты в сомкнутом строю, а в песках…
— Ясно, а храмовая стража?
Тут Лус опасливо покосился на верховного жреца, но — была не была!
— Это — не солдаты, это — полиция, да и не из лучших.
— Что будем делать, верховный жрец, до подхода подкрепления? Дадим уйти, передохнуть, вооружиться? Мне нужно знать — где. Лус прав — нужно давить железной поступью сомкнутых рядов. Но я еще раз спрашиваю: где они?
— Подождем возвращения погони, может, они укажут, куда ушли нечестивцы.