— Иссейшим, от имени Иса, Господа нашего, — поставив пиалу на кошму, воздел вверх руки старший, рыжебородый. Второй, с бородкой пожиже и менее яркой, стрельнул глазками по Мер, но тоже оставил питье, вознес руки и закатил глаза.
— Да благословится трапеза сия, — воскликнул он тонким голоском, исправив упущение старшего.
Рыжебородый недовольно зыркнул разбойничьим глазом на этого сморчка и заключил:
— Воистину так!
Все, даже Без, замерли от любопытства. А Нави отметил про себя недостаточную профессиональную подготовку старшего пилигрима.
Зер прикинул:
«Старшему — под сорок, младшему — от силы тридцать. Если отмыть да постричь — того меньше. А ну, кину-ка им леща!»
Он выставил вперед остроконечную бородку и начал осторожный опрос:
— Мы пришли из дальней земли, здесь — по торговым делам. И учение Иса доходило до нас с трудом. Не мог бы ты, отец Грез, поведать нам о его сути, дабы мы обратились к этому источнику, если он достаточно чист?
При последних словах Зер посмотрел на грязную лапу, державшую пиалу.
— Охотно, сын мой, — нимало не смущаясь тем, что вопрошающий был на добрый десяток лет старше его, ответствовал разбойничьего вида детина.
«Попадись такому в темном переулке — все сам отдашь», - думал усевшийся подальше от светильника, чтоб не быть на виду, Сид.
— Мы веруем в Бога единого, Бога живого, явившего великие чудеса на этой земле тысячу лет назад. И оставившего след на камне как залог своего возвращения. Есть он в двух лицах.
— В двух? И — един? — поразился Зер.
— Воистину так. Он — дух вездесущий. И он — плоть нетленная.
— Где же сейчас его плотская сущность?
— В древних пророчествах сказано — через тысячу лет явится он в силе и славе. И будет суд над неправыми, радость праведным. И царствие его настанет на земле. Близится срок — тьма лет на исходе! Уже гремят бронзовые диски во всех землях истинной веры, предваряя его пришествие.
Грез старательно выделил слово «его».
— Здесь — не гремят?
— Токмо в едином храме, ибо властвуют здесь правители иной веры. Но грянет царствие его и все иноверцы низринутся в огненный зев.
— Тише, брат Грез, — встрепенулся его невзрачный товарищ, — если это дойдет до правителя, вздернут нас на добрых перекладинах.
— Продолжайте, коллега, — употребил незнакомое слово увлекшийся Зер, — все сказанное здесь не выйдет за эту ограду.
Он обвел рукой, словно очертил смутно белевшую в темноте стену. Это уверило брата Греза, что сказанному этим быстроглазым человеком можно верить, как и остальным его товарищам. Да и что за смысл приглашать на ночлег с тем, чтобы спровадить на виселицу?
«К тому же они явные чужеземцы, а насчет торговых дел темнят», - раздумывал рыжий детина.
— Нет страха в душе моей, брат Мис, — словно он действительно обращался к нему, наклонил бороду Грез, — ибо речь моя истинна, как вера моя — единственно правильная.
— Мы все — внимание, — подлил елея Зер.
— И явился Господь наш Ис в огненном столбе, отвергли его нечестивцы. И скитался он по пустыне, скорбя о грехах человеческих. С посохом в руке вошел он в Священный город. И посеял в душах праведных надежду на воздаяние в грядущем.
— В каком это — грядущем? — наконец подал голос Сид. — И за что воздаяние?
Брат Грез на мгновение остановился — очевидно, он привык отвечать на вопросы после лекции. Однако, взглянув в лицо вопрошающего, вдруг вышедшее из тьмы, вздрогнул, качнул головой, отметая наваждение, и, когда Сид вновь отодвинулся в темноту, ответил:
— В грядущей жизни, сын мой. Ибо настоящая — лишь тень жизни. Там, — тут он поднял руку, и широкий рукав собрался у его плеча, — воздастся за все муки, пережитые здесь. Там — последние будут первыми.
— А здесь — пусть все так и остается до второго пришествия? — снова из темноты рубанул Сид, не дав заговорить Зеру.
— Ис терпел.
— Он был терпелив к заблуждениям, а когда доходило до дела — и от меча не отказывался!
— Твоя речь опасна! Он поднимал меч против ложной веры.
— Нет, против Империи, ставшей железной стопой на людское горло. За справедливость на этой земле. И — сразу, а не через тысячу лет.
— Ты читал древние апокрифы, осужденные вселенскими соборами. И списки те сожжены. Это — ересь. А с еретиками у нас на Севере обходятся без пролития крови.
— Сжигают на кострах?
— Чего не сделаешь, сын мой, для, блага истинной веры, — смиренно сложил руки Грез.
— Спасибо за предупреждение. Так что же входит в канон?
— Ты слишком осведомлен, чтобы не знать этого…