– Обрывок… Всего обрывок листа!
Моран был неумолим:
– “При любой попытке человека войти в контакт с неизвестной ранее формой жизни…”
– Оставь, - раздраженно кивнул Конвей. - Я знаю… Какая опасность, по-твоему, нам грозит?
– Я не знаю.
– Типичный автотроф… - пробормотал Конвей. Естественно, он имел в виду сирену - Вполне возможно, она приспособилась к жизни в узких скальных трещинах, потому мы и не заметили ее раньше…
– А ее песнь?… То, что ты назвал песнью… Зачем это ей?
– А зачем песнь эоловой арфе?
Они помолчали.
“Гея” находилась на высокой орбите. Почти месяц исследований планеты зондами ничего не дал. Разве что эти странные подобия окаменевших спор, нечто вроде ОЭ - организованных элементов, обнаруженных когда-то в углистых метеоритах. Подобные образования, правда, найдены были и на Земле - в горных системах Свазиленда, но никто еще не доказал их органического происхождения.
Сирены…
Шорох песков, смерчи на горизонте, коричневый пустынный загар на камнях… Они знали, как поют на Земле пески. Ветер переносит песчинку за песчинкой, ведет дюну - пески поют.
Темный гул, дрожащее бормотание, всхлипывания… Они знали, как поет на Земле эолова арфа. Даг Конвей не зря о ней вспомнил. Воздух прорывается сквозь узкую щель - камни поют.
Падение вод, грохот распада, всплески… Они знали, как звучат на Земле ручьи.
Но сирена…
В ее долгом плаче, полном томления, скорби, но и утешения, и неведомого надчеловеческого торжества, скрывалось что-то иное: сирена меняла тональность, она переходила от торжества к скорби, манила к себе, ее пение казалось живым.
– Обрывок листа, Франс. Всего обрывок! - Даг Конвей прижал к груди руки. - Мне этого хватит. Я постараюсь извлечь из самого крошечного обрывка максимум информации. Мы наконец получим хоть какое-то представление о том, с чем столкнулись.
– А Положение о Космосе?
Даг Конвей сплюнул. Гомер улыбнулся. Он понимал нетерпение Дага: в кои-то веки земной биолог встречает образование, которое совершенно определенно не связано с земной жизнью… Но “Гея”, совершающая сложный маневр, появится в пределах радиодосягаемости лишь через семь часов. Без согласия Дягилева, капитана “Геи”, Франс Моран не разрешит заниматься сиреной вплотную.
Ждать. Опять ждать.
Конвей взглянул на сирену чуть ли не с ненавистью.
– Обрывок листа, Франс… Листьев у нее много… Что она может чувствовать, эта сирена?
– Я не знаю.
Франс Моран чихнул. Они работали без скафандров, едкая пустынная пыль щекотала ноздри. Он ничего не может позволить. Они обязаны ждать. Это придумано не им, на это есть Положение. А семь часов, оставшихся до связи, разумнее всего употребить на отдых. Моран советует принять сонд. Сонд снимет усталость.
Даг Конвей шумно засопел. Сонд! Не надо ему сонда. Он умеет засыпать и без него… Можно, он хотя бы обвешает сирену датчиками, обставит ее датчиками?… Это-то не нарушает Положения о Космосе!
Моран усмехнулся. Он понимал нетерпение Дага. Пустыня, никаких признаков жизни, и вдруг этот куст…
– Может, сирены действительно живут под землей?
Конвей только мрачно хмыкнул. Что толку ждать? Ему хватило бы обрывка листа, всего обрывка… Высадиться на Ноос, обнаружить столь невероятное образование и не иметь права к нему прикоснуться…
– Ладно, давай свой сонд, Франс… Рассчитай дозу на три часа, я хочу встать пораньше… Надеюсь, она не сбежит, эта сирена…
***Их сны были легкими, сонд очищал. Но Гомер и во сне видел сирену. Она показалась ему огромной, сплетение ее плоских стеблей и листьев застилало весь горизонт. Там, во сне, была вовсе не одна сирена, а целые рощи, целые леса сирен. Гомер отмахивался от Франса Морана. Он хотел досмотреть свой удивительный сон. Зачем ему вставать? Еще рано. Такое, Франс, снится не часто… А ведь еще пение… Это пение… Ты вслушайся, Франс, где ты еще услышишь такое?…
– Гомер!
Он очнулся. Как всегда, действие сонда кончилось внезапно,
– Гомер!
– Ну? - спросил он спокойно, все еще оставаясь там, среди сирен, в своем необычном сне.
– Гомер, они окружили нас! Где Даг? Куда ушел Даг? - Сонд бодрил. Гомер не чувствовал никакой усталости. Он легко взбежал по лесенке к верхним иллюминаторам. Подготовленный сном, он ждал чего угодно, но увиденное ошеломило.
Это уже явь?
Вездеход стоял перед сплошной стеной сирен, поднимавшихся на уровень человеческого роста.
Вместе с изумлением Гомер почувствовал и странное облегчение: все-таки сирена на Ноос была вовсе не одна… Но где они скрывались все это время?
– Где Даг, Гомер?
“Даг счастливец, - подумал Гомер. - Даг, наверное, давно бродит по этой роще…”