Динамия была дочерью Фарнака, зарезанного Асандром.
Асандр, уже тогда глубокий старик, женился на ней, чтобы упрочить власть. Обычай, черт бы его забрал, обычай! Хочешь выглядеть в глазах толпы законным государем — непременно женись на женщине царского происхождения.
А Динамия? Она без лишних слов согласилась выйти замуж за убийцу ее родного отца. Что оставалось делать? Если судить здраво, он, действительный повелитель, сумел бы уж как-нибудь обойтись без царевны. Царевна же, поскольку она не желала распроститься с беспечной жизнью, обойтись без него не могла.
Но смерти Фарнака она ему не простила. С первых же дней супружества Динамия, и прежде не безгрешная, принялась усиленно прожигать жизнь. И добилась на избранном ею поприще немалых успехов.
Асандр не ревновал — она не нужна была ему как женщина, эта скверная, распутная тварь. Пусть пирует день и ночь, лишь бы не вмешивалась в дела.
Однако хотя бы видимость дружбы и семейного благополучия следовало соблюдать, чтоб не давать повода для лишних разговоров. Асандр, умышленно — из старческого злорадного озорства — задевая палкой настороженно притихших эвпатридов, проковылял к возвышению.
— Госпожа развлекается, я вижу? — спросил он с кислой улыбкой.
Динамия сначала не узнала старика. Потом сообразила, что перед нею — муж, и ответила с вызовом:
— Да! Развлекаюсь. А что? Завидно? Зачем пришел? Уж не захотелось ли тебе, старое чучело, приласкать меня, а? Ха-ха-ха!
— Меня беспокоила мысль: не повредит ли госпожа своему здоровью, — Асандр кивнул на чашу вина, которую стискивала в руке Динамия.
— О! Тебя беспокоит мое здоровье? Какая человечность! — воскликнула она с издевкой. — Ты так нежно любил моего родителя… а теперь так горячо любишь меня… что я поражена! Я растрогана! Я рыдаю от счастья! — Она скрипнула зубами и вдруг завопила на весь зал: — Эй, арфисты, флейтисты, барабанщики, чтоб вам пропасть! Почему перестали играть? Играйте! Пейте, друзья. К бесу здоровье, все равно умирать. И ты пей, старик… Или уходи прочь. Выпей! Не бойся, не отравлю. — Динамия отхлебнула глоток и протянула чашу царю. — На доброе счастье!
— Живи долго! — Асандр с удовольствием принял чашу и выпил — жадно, захлебываясь, до дна.
Лицо монарха тут же перекосилось. Изо рта струей ударила красная жидкость. Больная утроба выбросила крепкий напиток обратно.
Опозоренный, преследуемый унижающим смехом бражников, в которых посрамленный вид повелителя пробудил небывалую смелость, Асандр, пошатываясь от слабости, удалился к себе. Бессильный, сгорающий от стыда и обиды, он выгнал телохранителей, упал в кресло и заплакал как ребенок.
Немного успокоившись, Асандр сделал усилие и поднялся. Достал с полки старую шкатулку, порылся в ней, вынул квадратную серебряную пластинку. Сел вновь, положил пластинку перед собой на стол и долго смотрел, обхватив голову ладонями, на желтый круг, косо перечеркнутый черной стрелой.
Решение пришло в полночь.
Сказано: вторые думы мудреней всегда. Старик нашел средство. Он отыскал выход!
Что ж, кликнуть писца? Нет, надо самому. Никто не должен знать.
Приободрившийся Асандр встал опять, снял с той же полки чистый свиток папируса, отрезал ножом кусок подходящих размеров, велел рабу поярче разжечь свет, обмакнул тонкое тростниковое перо в медную чашечку с тушью.
Это письмо и доставил Поликрат той же ночью в лачугу на окраине города.
Выслушав донесение Филла — солдата, охранявшего ворота, начальник наемников Скрибоний задумался.
Куда ходил Поликрат? К любовнице? Чепуха. Поликрат не станет ради женщины шататься по городу в столь поздний час. Только очень важное дело могло заставить такого осторожного человека, как Поликрат, покинуть ночью дворец. У глашатая нет своих важных дел — он выполняет поручения царя. Значит, Поликрата посылал Асандр. Но — куда? Зачем? Здесь что-то кроется.
— В следующий раз, — сказал Скрибоний солдату, — если случится подобное, доверь пост товарищу и проследи до конца. Ясно? Тебе я разрешаю оставить пост. Только тебе. Слышишь? Надеюсь, ты никому об этом не скажешь.
— Буду молчать, как пленный тавр, господин хилиарх! — с готовностью отозвался польщенный Филл.
— Приглядывайся ко всем, особенно в гавани. Слушай. Запоминай. Доноси мне. Вот тебе на выпивку.
Ламприск — тот самый правитель Тиритаки, которого угостил палкой царь, отправился наутро домой.