Она выпрямилась на стуле. Человек, идущий по набережной, был никто иной как Нико, ее мистер Хмурый Взгляд. В руках он нес газету, на ходу постукивая ею по бедру. Он выделялся своей мужественностью и был хорошо заметен среди остальных мужчин ростом поменьше. Она затаила дыхание. Он входил в кафе. Видимо, после яркого света на улице, слепившего глаза, он не увидел ее, когда пробирался между столиками к соседнему с ней. И тут он заметил ее. Лицо его вспыхнуло. Он попытался притвориться, что не заметил ее, и выбраться отсюда, как будто вообще передумал сидеть в этом кафе.
Эмма не смогла удержаться от громкого смеха: — Эй, привет, — крикнула она. — Не обращайте на меня внимания! Садитесь, где хотели. Забудьте, что я здесь, пожалуйста!
Тогда он подошел прямо к ней. Румянец еще не полностью сошел с его лица. Он улыбнулся. Широкая, открытая и великодушная улыбка. Он сразу же превратился совсем в другого человека.
— Привет, — сказал он. — Я не хотел навязываться.
— Вы не помешаете. Я тоже не хотела навязываться. Говорю вам, садитесь, где хотите.
— Вы не будете возражать, если я присоединюсь к вам?
— Конечно, не буду.
Он сел, положив газету на стол, и сделал заказ официанту. Это была английская газета. Вчерашний выпуск. Она прищурилась, чтобы прочитать заголовки.
— Она все еще на месте, Англия — зеленая и славная земля.
— Как раз сейчас — не такая уж славная. В западных графствах — наводнения.
— Очень плохо, — сказала она, — для западных графств. Перед моим отъездом отец молился о дожде для своего сада.
— И где же находится сад вашего отца?
— Если я скажу, что в Ипсвиче, это что-то будет значить для вас?
Он вежливо улыбнулся:
— Я знаю восточную Англию достаточно хорошо.
— Ваш английский невероятно хорош.
Его улыбка стала шире, и она заметила восхитительную ямочку на его подбородке.
— Благодарю вас. Леди Чартерис Браун нет с вами?
— Нет, она восстанавливает силы.
— Восстанавливает силы?
— Я говорила, она очень расстроилась сегодня утром.
Он весь снова стал мистер Хмурый Взгляд.
— Вы имеете в виду… Из-за того, что не появилась Мария? Она, кстати, звонила. Ее отец плохо себя чувствует. Он рыбак и попал в ужасную переделку несколько месяцев назад.
— Скажем так: исполнение надежд откладывается. На несколько минут леди Чартерис Браун показалось, что мы напали на след Алтеи, и потом такое разочарование.
— Ваша леди не очень-то успешно борется с разочарованиями.
Эмма рассмеялась: — Вы можете повторить это еще раз. На самом деле она не такой уж людоед. И она в таком напряжении сейчас.
Принесли его заказ: черный турецкий кофе и стакан холодной воды.
— Вы не будете возражать, если я немного расскажу вам об этой истории. Тогда вы лучше сможете все понять.
Он слушал в молчании, а Эмма рассказала ему гораздо больше, чем чувствовала себя вправе рассказать Уолтеру Фередзю. Но тоже не все. Она не стала говорить о содержании написанного на открытке.
— Конечно, такое бывает, — сказал он. — Война поколений. Сейчас это случается даже здесь, в Греции. Старики хотят сохранить свою власть. Молодые хотят свободы, чтобы идти своим путем.
— И решение в том, я полагаю, чтобы давать и брать, выслушать другую точку зрения, сохранить отношения открытыми, остаться друзьями.
— Очевидно, — сказал он, — у вас отличные отношения с вашими родителями.
— Да, — ответила Эмма. — Мне повезло. Можно сказать, что и вам тоже?
Он улыбнулся, допивая крошечную чашечку. Не больше двух глотков, она знала по собственному опыту, и все горькие кофейные зерна — на дне чашки.
— Вы бывали на Крите раньше? — спросил он, и ей даже в голову не пришло в этот момент, что он меняет тему.
Он охотно говорил об острове, рассказывал, как наблюдал за изменениями на нем, особенно последние годы, когда стал быстро развиваться туризм.
— На Крите слишком много всего, чтобы когда-нибудь исчерпать все.
Она растягивала содержимое своего стакана так долго, сколько могла, но теперь ей пришлось опустить пустой стакан.
— Еще? — спросил он.
— Благодарю вас, нет. Я должна идти. Я совершаю объезд всех отелей с фотографией Алтеи. Пока, правда, не очень успешно, но у меня еще масса мест, куда надо заехать. Пожалуйста, не вставайте.
Но он поднялся вместе с ней.
— Я должен забрать кое-какие лекарства для Джонни-Янни, моего малыша. Они уже должны быть готовы.