– Да, милорд, но…
– Спрячьте нас, умоляю, – резко перебил меня Жослен, в упор глядя на иешуита. – Отец, люди, которые за нами гонятся, и не подумают искать нас в иешуитской семье. Они считают нас мятежниками, возможно, даже шпионами скальдов. Но я вам клянусь, мы не те и не другие. Мы просто свободные ангелийцы, которым повезло сбежать из варварского плена, и мы обладаем сведениями, от которых зависит свобода всего нашего народа.
Я со свистом втянула воздух, испугавшись того, как легко Жослен выдал наш главный секрет.
Иешуит медленно кивнул и оглянулся на кибитку.
– Что скажешь, Данель?
Занавески раздвинулись, и показалась женщина с добрыми глазами на суровом лице, которая оттеснила двух девочек вглубь кибитки. Она смерила взглядом нас с Жосленом, и черты ее смягчились, особенно при виде моего спутника.
– Он же служитель Отступника, Таави, давай поможем. – Чуть громче она крикнула дочерям: – Девочки! Ну-ка подвиньтесь! У нас гости!
Вот так мы и присоединились к иешуитам.
Глава 55
До той встречи я и не знала, что между Кассилианским Братством и иешуитами прослеживается связь. А ведь это лежало на поверхности, и ничто не мешало мне увидеть очевидное. Хотя кроме кассилианцев это мало кого занимало, но каждому известно: Кассиэль, даже став Отступником, как звали его иешуиты, никогда не переставал быть верным Единственному Богу, а просто в отчаянии отдалился от него, надеясь исправить его ошибку. Единственный из всех Спутников Элуа, Кассиэль неуклонно следовал заповедям своего Господа и ни разу не делил ложе со смертными.
Конечно, кассилианцы считали, что их святой покровитель абсолютно правильно возложил на себя обязанность, которой пренебрег Единственный Бог, – любить и оберегать отпрыска Сына Божьего Иешуа, – с чем иешуиты в корне не соглашались. Но это разногласие не умаляло достаточного для точки соприкосновения их общего убеждения, что Кассиэль сознательно обрек себя на вечные муки, выбрав путь Спутника Элуа, став Внуку Божьему Идеальным Спутником.
Мы отпустили лошадей из Буа-ла-Гарда, шуганув их на юг. Дочери Данели и Таави неожиданно прониклись симпатией к нашему скальдийскому пони и упросили отца не прогонять его. Подумав, тот поддался на уговоры, и нашего верного пони привязали к кибитке сзади.
– Щепотка правды приправляет ложь, словно соль пищу, – прагматично заметил Таави. – Вы же отпустили коней. Если спросят, скажем, что лошадка сама к нам прибилась. Если нас найдут.
Нас нашли.
Это случилось едва ли через час после встречи с иешуитами и вскоре после того, как Жослена и меня разместили в кибитке, предварительно спрятав наши вещи. Данель с хладнокровной расторопностью указывала хихикающим дочерям, куда подвинуть рулоны ткани и мотки шерсти, чтобы соорудить для нас укрытие. Как выяснилось, Таави был ткачом, а его жена – красильщицей. Повинуясь распоряжениям матери, девочки расчистили нам местечко в прибранной кибитке, не переставая хихикать и подталкивать друг друга. Очарованный Жослен им улыбнулся, и они звонко засмеялись.
У Делоне я научилась слушать и слышать. И первой различила стук копыт.
За всю свою нелегкую жизнь я ни разу не чувствовала себя такой беспомощной, как в те минуты, когда сидела съежившись в темноте за рулонами тканей, пока Таави неспешно отвечал на вопросы всадников – судя по голосам, двоих – с обезоруживающей откровенностью. Нет, они едут не в Город Элуа, а в Арен, где живут их родственники. Да, они нашли пони на Дороге Эйшет, где он бродил один без поклажи. Нет, больше они с самого утра никого не видели. Да, камаэлитам можно заглянуть в кибитку. Таави отдернул занавеску, и на дружинников Буа-ла-Гарда уставились три молчаливых и настороженных иешуитки.
Из своего тайника я углядела лицо одного из воинов – усталое и безучастное. Занавески задернулись; нам разрешили продолжить путь.
Девочки тихо попискивали от возбуждения, пока мулы неспешно трусили по дороге. Данель шикнула на дочерей и тут же обняла их. Я тихо перевела дух и услышала, как сидящий рядом со мной Жослен тоже с облегчением выдохнул.
С иешуитами мы пропутешествовали три дня.
Некоторые отрицают в людях врожденную доброту. Таким, доведись им пройти мой путь, многое показалось бы сном. Да, мне пришлось увидеть, как глубоко люди могут пасть, но я видела также и каких высот способен достичь дух человеческий. Видела, как люди, от которых я ничего подобного не ожидала, проявляли участливость, которая пробивалась из них, как горный цветок из камней.
Семья Таави одарила нас истинной добротой.