Две новости всколыхнули весь детский дом, волнение передалось даже самым маленьким, хотя они ничего не понимали: пришли долгожданные байковые костюмчики для мальчиков и фланелевые зеленые платьица для девочек и к “Вооде”, самому, наверное, незаметному мальчику, не проявлявшему никаких свойств, приехала родная тетя — она возьмет его в город Калинин. Если известию о заморской передачке радовались все, даже самые маленькие, которым ничего не прислали, то приезд тети напомнил каждому, что никто никогда к нему не приедет, ничего не подарит и не возьмет из детского дома. Некоторые ребята даже злились на “Воодю”, полагая, наверное, что он не вполне достоин великого счастья жить с тетей в городе Калинине. Кое-кого, правда, смущало название города: ведь Калинин — старичок с бородой и в очках, хорошо всем знакомый по портрету в коридоре. Кроме того, в появлении тети ребята видели чуть ли не нарушение справедливости: куски хлеба должны быть равными, миски с кашей также, и вдруг — тетя. Не всем, а почему-то одному.
Сборы “Вооди” были недолгими: нищенствующему элементу собраться — только подпоясаться. Впрочем, это не совсем точно. Он первым изо всех ребят получил американский костюмчик с капюшоном (новое нарушение справедливости!), и ребята, мучимые любопытством, щупали материал, рассматривали пуговицы с американскими орлами, а иные больно щипали счастливчика, чтоб не очень радовался тете и костюму. А могли бы и побить. “Воодя” был великодушен и щедр, как все счастливчики, и раздавал направо и налево кулинарные творения своей замечательной тети, благодаря которой стал таким же известным, как Белый или Вася Хмуров. Так и Саньку досталась маленькая ржаная лепешка, которая показалась ему вкуснее довоенных конфет. И еще он думал, что недооценил незаметного мальчика, который набивался к нему в друзья.
Весь детский дом высыпал на крыльцо проводить “Воодю” в новом костюмчике и тетю. Ему махали руками, как проходящему поезду (особенно малыши радовались), он и тетя время от времени оборачивались и тоже махали руками, а тетя даже слезы смахнула.
Вася Хмуров, уморительно похожий на карлика-военного, хотя из военной атрибутики у него была только “военная” пуговица на косынке, глядел на “Воодю”, сощурив свои светлые глаза. Потом произнес, отделяя одно слово от другого:
— Если встречу своего отца и мать, я их убью.
Санёк поежился от той ненависти, которая непонятно как могла вместиться в этом малыше (он был ниже Санька), и спросил:
— З-зачем?
— Зачем, спрашиваешь? — проговорил Вася задумчиво, потом повернулся и неожиданно рявкнул:
— Чтоб не рожали, суки!
Санёк не совсем понял, что Вася имеет в виду, и почему-то вспомнил краснолицых военных людей, которые кого-то ловили в овраге. Что если они ловили не разбойников, а своих родителей?
— А если они уже убиты?
— Тогда вечная им память, — насмешливо скривился Вася. — Скорее бы вырасти.
— Что тогда?
— Буду убивать.
— Кого?
— Начну с отца и матери, а там видно будет.
Не успели ребята пережить отъезд “Вооди” и поступление костюмчиков из счастливой Америки, как случилось новое происшествие: у Любови Григорьевны украли сумку с документами и деньгами, которые она копила на дорогу в город Клинцы.
Она тихо плакала, отвернувшись к окну (девочки, особенно Руфа, ее очень жалели), а потом перестала обращать внимание на ребят: будто застыла. Даже допроса не учинила и не глядела в бесстыжие глаза московского жулика и красные глаза Белого. Лишь время от времени у нее вырывалось:
— Шли бы вы к черту!
На другой день документы обнаружились: их нашли ребята из нулевой группы, великие знатоки всех помоек. (Деревенские их дразнили помоешниками и мосологлодами).
Санёк хотел спросить Любовь Григорьевну про письмо, которое должно прийти от отца из-под Курска, да так и не решился.
Чтоб как-то подлизаться к Любови Григорьевне, ребята маршировали под команды Васи Хмурова, а девочки пели ее любимую песню: “Он молвил ей: взгляните в небо, леди, там, в облаках летает альбатрос” — все напрасно: она ничего не видела и не слышала, и только время от времени бросала команду:
— Обед!
— Собрать посуду!
— Белый, прекрати выть — и так тошно!
Была холодная и дождливая осень, но подвезли дрова, и бабанька каждое утро до того, как уйти с ночного дежурства, топила печь. Было бы совсем все хорошо, но американские костюмчики решено было выдать только зимой, отчего ребята ждали зимы, как манны небесной, и обращали внимание воспитательницы на летящие снежинки.