— Папа-лапа, — проговорил “дядя”, подтверждая опасения Санька насчет собачьей лапы. — Скоро приедем.
Теперь Санёк нисколько бы ни удивился, если б отец оказался в Кремле и поджидал его у Спасской башни: ведь он — герой войны.
Машина остановилась перед железными воротами. Санёк заволновался: как, интересно, они открываются? Ведь железные, наверное очень тяжелые.
Вдруг что-то загудело, и створка, вздрогнув, поехала в сторону, как занавес. Санёк неизвестно чему обрадовался, но отца за воротами не было. Может, он в желтом доме, что открылся впереди? Открылась и большая, покрытая асфальтом площадь с единственной березкой у каменной ограды, и на площади множество ребят. Некоторые были в шапочках-испанках с кисточками.
Проехали ворота, остановились; дети, кроме самых маленьких, почему-то не обратили внимания на машину, что Саньку показалось даже обидным. Появилась воспитательница в белом халате и о чем-то заговорила с вылезшим из машины “дядей” — тот показывал какие-то бумаги и был чем-то недоволен.
Санёк растерянно глядел по сторонам, не понимая, почему отец, вернувшись с войны, здесь, среди детей. Ничего, скоро все будет ясно. Он выбрался из машины (дверь была раскрыта), увидел задний фонарь с разноцветными ободочками и стал протирать его рукой от пыли — засверкал, как новенький. Теперь надо и второй протереть. Санёк словно хотел показать кому-то, что кататься на такой машине — дело для него обыкновенное.
— Что ж, пойдем, — сказала воспитательница и взяла Санька за руку.
“Дядя” заторопился, сказал: “Ух!” — и влез в машину, торопливо сдавшую в открытые ворота. Снова что-то загудело, ворота задвинулись и громко клацнули. Санёк глядел на то место, где только что стояла машина, и ничего не понимал.
— А папа? — спросил он у воспитательницы.
Та поглядела на него сверху и пожала плечами, словно не понимая, о чем ее спрашивают.
— Иди, поиграй с детьми, — сказала она.
— Где папа? — повторил Санёк, чувствуя, что происходит какой-то обман. Если папа вернулся с фронта, если мама вернулась из командировки, то зачем его привезли сюда на такой красивой машине? Почему здесь ребята и большие, и совсем маленькие ходят вместе?
Воспитательница исчезла. Санёк решил добиться какой-то ясности и пошел искать воспитательницу, которая так неожиданно и поспешно его покинула. Но он запомнил только белый халат. Ему даже показалось, что у женщины нет лица — одно красноватое пятно, как у военных людей, которые ловили разбойника в овраге.
Он обращался к каждой воспитательнице в белом халате, но никак не мог добиться понятного ответа. Он объяснял, что “дядя” привез его к папе, что он приехал на большой и красивой машине с разноцветными ободочками на задних фонарях, и “дядя” с собачьей лапой говорил, что папа здесь, что он вернулся с фронта. А в ответ слышал лишь одно:
— Иди, мальчик, поиграй с детьми.
Тогда для большей ясности он спрашивал, где мама. Наверняка она тоже вернулась из командировки, если папа вернулся с фронта. Ему отвечали:
— Она, наверное, не вернулась.
Оказалось, что это был не детский сад, а детприемник-распределитель. И отсюда ребят никто к вечеру не брал, так как забирать было некому. И потому ночью все спали в общей большой палате, а мертвого часа вообще не было.
Саньку приснился “дядя”; он смеялся, прятал за спину свою собачью лапу и приговаривал:
— Не покажу! Не покажу!
Ребята, как скоро выяснилось, менялись каждый день: одни приходили, другие уходили — не то что в детском саду, где Санёк помнил в лицо каждого. Тут он запомнил только большого мальчика с круглым бледным лицом и его маленькую сестренку. Они сидели за обеденным столом напротив. На завтрак каждому выдавали квадратик масла, и мальчик свой квадратик размазывал пальцем на хлебе сестренки, поверх ранее размазанного. Делал он это с непонятной Саньку аккуратностью. Санёк запомнил длинный палец с плоским ногтем и жалел, что ему не о ком заботиться и некому так ровно намазывать свое масло.
Мальчика звали Витей — так он назвался, — а девочку Фаей, но он ни с кем не хотел дружить: ему хватало сестренки, которая еще не умела говорить и звала его “мамой”.
Санёк обращался ко всем взрослым — и воспитательницам, и “дядям” — все, выслушав его вопрос, пожимали плечами и старались поскорее уйти. Только один “дядя” сказал:
— Вот ты-то мне и нужен.
Санёк обрадовался: сейчас, наверное, все прояснится, и “дядя” отведет его к отцу.
— Пойдем, Александр... Как тебя по отчеству?