- Страница двадцать восемь, ваше высочество. От сих до сих. И еще два параграфа за вчерашний пропущенный урок.
***
Документы из всех городских управ Сурема хранились в архивах главного храма Хейнара, при школе, где обучали судей. Министр государственного спокойствия не без оснований полагал безупречное судопроизводство одним из столпов этого самого спокойствия, и время от времени, но не реже двух раз в год, наведывался в архив. Там он наугад выбирал отчеты, сверял записи. Кто-то в итоге отправлялся в отставку, а кого-то повышали по службе. Иногда, впрочем, Чанг только удивлялся, какой чепухой забивают голову Хейнара простые смертные, если он и впрямь, как говорят жрецы, вникает в каждое дело и помогает судье принять праведное решение.
Из-за чего только не судились почтенные горожане! Вот, к примеру, дело купца Крутона против соседского козла. Вернее, против соседа, конечно, ведь это сосед выпускал свое животное пастись в чужой палисадник. Но только житель Сурема мог обвинить владельца козла не в потраве, а в посягательстве на честь и достоинство - ибо вышеозначенный козел был плешив и холощен, а почтенный Крутон плешью обзавелся еще в молодости. С тех пор он успел жениться, наплодить детей, но в совокупности козлиных недостатков все равно усмотрел намек и отправился скандалить. Слово за слово, дело дошло до суда. Окончательно добило Чанга решение судьи: поскольку истца оскорбляет сочетание козлиных увечий, а вернуть козлу мужественность невозможно, постановляется животное побрить так, чтобы плешивость его стала незаметна глазу, а судебные издержки взыскать в двойном размере - как с истца, так и с ответчика.
Но сегодня он приехал в храм с другой целью. Министр прихватил с полки первую попавшуюся папку и вышел в сад, разбитый позади здания. Отыскал скамейку, присел и закрыл глаза, откинувшись на спинку. Распогодилось, солнце припекало, где-то неподалеку долбил дерево дятел, священная птица Хейнара. Трещали цикады. В такое утро хорошо пить карнэ на террасе в вишневом саду, или прогуливаться неспешно вдоль канала, кидая хлеб вальяжным лебедям. Все что угодно, лишь бы не начинать тот разговор, ради которого он пришел сюда. Но высокая нескладная фигура бывшего старшего дознавателя как раз показалась в конце аллеи.
- Вы уже знаете, что белые ведьмы покинули империю? - Поинтересовался министр, как только Реймон присел на другой конец скамьи.
- Трудно остаться в неведении, когда об этом говорит весь город.
- Я доложил днем его величеству.
- И что король?
- Его величество изволил рассмеяться, затем сказал: "Пусть бегут, трусливые мышки, все равно им не укрыться". И непохоже, чтобы он сильно удивился.
Дознаватель сжал губы и ничего не ответил, но министр не позволил ему отмолчаться:
- Империя начала войну с Кавдном, Ландия уже захвачена. Король отвечает за свои слова, скоро весь обитаемый мир будет принадлежать его величеству. Огромная единая империя, белым ведьмам и впрямь будет негде спрятаться. Не так ли?
- Я предупреждал Илану, что на этот раз бегство их не спасет.
Чанг развел руками:
- Знаете, Реймон, мне по должности положено быть всеведущим и всемогущим. И если всемогущество доступно только Творцу, то над всеведеньем я усиленно трудился много лет. Однако последнее время у меня сложилось впечатление, что младшей судомойке на дворцовой кухне известно больше, чем мне. Ей гадалка рассказывает, что было, что будет, чем сердце успокоится. А мне гадать приходится самому. Но если вам нужна моя помощь, господин бывший старший дознаватель, то я должен знать, а не догадываться.
Реймон одарил министра весьма неприятным оценивающим взглядом:
- Вы не тот человек, от чьей помощи отказываются, министр. Но действительно ли вы хотите помочь? Вы ведь верный слуга короля.
- Я служу империи, Реймон. А чему, или кому служите вы?
- Я служу справедливости, министр. Жрецы Хейнара - слуги Закона. Но Закон - в первую очередь буква, в то время как справедливость - дух.
Чанг медленно кивнул - он прекрасно понимал разницу между законом и справедливостью. То, что делает король - законно, ибо он сам и есть Закон, но вовсе необязательно справедливо. И если судьи и жрецы связаны законом, то дознаватели, псы Хейнара, следуют своему пониманию справедливости.
- Расскажите мне про стрелу на излете, Реймон.
Дознаватель с удивлением посмотрел на Чанга, в его глазах отчетливо читался вопрос: "откуда ты об этом знаешь?", - но ответил:
- Старая легенда, о ней мало кто помнит. Точнее, верование одного варварского племени. Они были охотники, кочевали по степи за буйволами, скота не держали, землю не обрабатывали. И поклонялись Ареду. Верили, что он сотворил и мир, и людей в этом мире, а завершив творение - выпустил стрелу с тетивы. Пока стрела летит - мир существует. Когда она долетит до цели - наступит конец времен.
- Белые ведьмы обладают удивительной способностью к самосохранению: они без потерь вышли из войны магов с богами, сохранив и силу, и милость Эарнира, пережили остальные магические ордена, не ввязываясь в междоусобицы, и дождались падения своих главных соперников - Дейкар - не прикладывая к этому никаких усилий. Что бы ни случилось - белые сестры всегда оказывались в выигрыше. А сейчас - в ужасе бегут, не зная куда. Вы все еще ничем не хотите со мной поделиться, Реймон?
Дознаватель молчал, глядя себе под ноги, несколько раз сцепил и расцепил пальцы, словно не зная, куда их девать, потом встал, прошелся вдоль скамьи, заложил руки за спину, и выпалил на одном дыхании, словно из ручной бомбарды выстрелил:
- Король Элиан - Тварь.
- Я знаю, - спокойно ответил Чанг.
- Знаете?! Вы знаете и ничего не сказали? И когда же вас постигло это откровение?
Чанг тоже поднялся, но опустил голову, избегая гневного взгляда дознавателя:
- Я подозревал с самого начала, - глухой голос утратил последние оттенки, лишенные жизни слова падали, словно камни в бездонный колодец, - но убедился после рождения наследника. Было пророчество, Дейкар знали, что дочери белой ведьмы и мага войны суждено стать последней наместницей и привести в мир Ареда. Но предсказания такая ненадежная материя, они решили взять исполнение пророчества в свои руки. А тут такая удача - появился Ланлосс Айрэ, первый маг войны за сотни лет. Ради этого они даже договорились с ведьмами. Родилась Саломэ. А потом... потом они освободили для нее трон. Собирались уничтожить Ареда так сказать, в зародыше. Но просчитались. И Тварь уничтожила их.
- И вы продолжали молчать! Даже после этого! Мы потеряли шесть драгоценных лет!
- Он все еще не в Мощи Своей. Обыкновенный мальчик, единственный сын. У нее больше не будет детей. Я не смог сказать ей, - некоторое время они молча шли по аллее, под мерный треск дятла, долбившего старый рассохшийся дуб, затем Чанг нарушил молчание, - у вас все еще есть время, чтобы сделать то, что необходимо. Я помогу во всем, но она ничего не должна знать. До самого конца.
Реймон вздохнул:
- Я ведь предупреждал вас об опасности благих намерений. Сколько еще жизней уйдет в уплату за душевное спокойствие наместницы?
- К Ареду ваши подсчеты, дознаватель, - тоскливо отозвался министр.
***
Торн Геслер вырос в теплом солнечном Астрине, на побережье. С его точки зрения лето в Суэрсене отличалось от зимы лишь цветом: чахлая зелень сменяла белый снежный покров. Ах да, еще таял лед, но купаться в озерной воде мог только сумасшедший, или же местный уроженец, (что, по большому счету, одно и тоже) а в северном море не рисковали даже и они.
Всю ночь за окнами завывал ветер, утром оказалось, что рухнуло подгнившее дерево и перегородило дорогу. Завал быстро расчистили, но Геслер с радостью воспользовался предлогом и отменил поездку на рудники. После того, как пришли обозы, и раздали зерно, наступило затишье. Наместник не обманывался, временное - до следующего урожая. Уже традиционно случится недород, налоги снова будут собирать силком, десяток-другой крестьян придется повесить, остальные разойдутся по домам, браконьерствовать и разбойничать. Как же он ненавидел и этих угрюмых северян, и эту проклятую заледенелую землю, и свою неудавшуюся жизнь!