Искренняя вера и молитва способны творить чудеса. Старший дознаватель Хейнара и верил, и молился, но продолжал рыться в архивах библиотечной башни в поисках более надежного средства. Иначе ему придется сражаться с Тварью, вооружившись одной лишь верой в справедливость.
Собрание запретных книг, расположенное в подвале библиотеки, занимало четыре просторных зала. В свое время, лет этак семьсот тому назад, тогдашний хранитель библиотеки сумел убедить храмовый совет, что служение Аммерту подразумевает сохранение любого знания, в том числе и запретного. Не говоря уже о том, что неплохо бы знать, что именно запрещено, а для этого следует сохранить запретные сведенья в надежном месте, недоступном для неокрепших умов. Таковым и стала дворцовая библиотека.
Никто кроме хранителя и его ученика, ни наместница, ни члены Высокого Совета, не имел права даже переступить порог хранилища. Реймон, впрочем, не сомневался, что покойная Энрисса запрет неоднократно нарушала, но была слишком умна, чтобы об этом распространяться. Но то наместница, а служителю Хейнара пришлось разыграть этот постыдный фарс со сменой призвания, чтобы не вызывая подозрений добраться до запретных книг.
На поиски ушло семь долгих лет - он не раз поминал недобрым словом жрецов Аммерта, ежегодно заносивших с запретный список все новые и новые названия. Для одного человека объем работы казался непосильным, но просить о помощи было некого. Молодого Хранителя он не хотел вовлекать в поиски раньше времени. Юноша, хоть и был отмечен богом Знания, пользовался подозрительной благосклонностью не склонного к доверию короля. Это и раньше казалось Реймону странным, даже после того, как Лерик согласился помочь дознавателю и дал ему доступ в библиотеку, а уж теперь, когда он узнал, кто прячется за личиной Элиана... А ведь Хранитель еще и наставник принца, и большой вопрос, кто у кого на самом деле в учениках.
Реймон не верил, что юный Лерик сознательно погубил свою душу служением Ареду. Но он мог и не заметить своего падения. Хоть нынешний Хранитель и не отличался наивностью, свойственной обычно книжным мальчикам, сказывалось уличное детство, но где ему тягаться в хитрости с Тварью? Нет, Реймон предпочел бы до самого конца держать Лерика в неведении о подлинной сути своих поисков, тем более, что юноша не задавал неудобных вопросов, но у него не осталось выбора.
С раннего детства маленький Реймон отличался болезненной страстью к справедливости. Он был готов понести наказание или ущерб, лишь бы все было "по-честному". Умного слова "справедливость" он тогда еще не знал, но стремился к ней всеми силами, за что и получал неоднократно от старших братьев, считавших надоедливого младшенького обыкновенной ябедой. Отец в глубине души разделял их мнение, и младшего сына недолюбливал, зато мать не сомневалась - мальчика ожидает большое будущее, он отмечен Хейнаром! Она же, незадолго до смерти, оплатила Реймону обучение в храмовой школе из своего приданого, к неудовольствию дочерей, уже расписавших, на что потратить наследство.
Реймон и в самом деле был отмечен богом Закона. Хейнар даровал ему способность чувствовать ложь, отменную память, умение видеть и понимать и, самое главное - убежденность, что нет ничего превыше справедливости. Из мальчика, доносившего на старших братьев, получился прекрасный дознаватель - въедливый, терпеливый, непреклонный, готовый на любые жертвы ради торжества справедливости.
Каждый должен заниматься своим делом: пес Хейнара умел искать и он нашел, пускай и потратил на поиски семь лет жизни. Отточенное до болезненной остроты за годы служения в ордене чутье, подтверждало - покрытый многолетним слоем пыли трактат хранит в своих глубинах нужные сведенья. Но чтобы прочесть и понять запутанный, полный иносказаний и намеков текст, Реймону нужен был избранник Аммерта.
Обращаться к жрецам - тратить драгоценное время, и тайну уже не сохранить. Поползут слухи, начнется паника, хорошо, если все ограничится храмовым советом, а если уйдет в народ? Но не только это останавливало дознавателя - он знал, что Лерик и в самом деле отмечен Аммертом, хоть в это и трудно было поверить, глядя на тощего мальчишку, в чьих глазах затаился неизбывный страх. Но покойный Аэллин не случайно выбрал в ученики уличного воришку, хотя к его услугам были все послушники Аммерта. Возможно, жрецы найдут другого столь же одаренного ученого, и тот прочитает трактат, но на поиски уйдут месяцы. Кроме того, Лерик уже однажды обещал содействие, и, оставив сомнения, Реймон отправился в летний дворец.
Летнюю резиденцию наместниц построили не так давно, при Амальдии, еще и ста лет не прошло, и новшество, как это часто случается с нововведениями, не прижилось. Пока наместница была молода и полна сил, двор перебирался в летний дворец, как только таял снег, но с возрастом Амальдия стала тяжела на подъем, и в последние годы ее жизни роскошное здание, отражающееся в озерных водах, пустовало. Энрисса и вовсе не покидала Сурем, и зимой и летом предпочитая свой кабинет и библиотеку садам и колоннадам, а чтобы насладиться свежим воздухом, ей вполне хватало дворцового парка.
Саломэ Светлая первое время тоже не пользовалась летним дворцом, как оказалось впоследствии - просто не знала о его существовании. Но наткнувшись случайно на уже порядком заросший парк, влюбилась в небольшое изящное здание, окруженное широкими аллеями и прудами. Парк в свое время разбивали по планам самого модного в то время художника, одержимого идеей естественной красоты. Казалось, что рука человека не прикасалась к деревьям и травам, а сама природа разбросала полянки, заросшие идеально ровной изумрудной травой среди безупречно округлых зарослей кустарника, сами собой образовались гроты, и даже фонтаны каким-то образом пробились на поверхность зеркальных прудов без посторонней помощи. И только заросшие зеленой патиной скульптуры, спрятанные то тут то там среди деревьев выдавали рукотворное происхождение этого прекрасного уголка.
Нерадивых садовников наместница не тронула, даже распорядилась повысить им жалованье, в надежде, что они и дальше будут пренебрегать своими обязанностями, уверовав в безнаказанность. Ей нравился запущенный, заросший сад, и она хотела, чтобы природа и далее торжествовала над искусством. Зато обветшавшее здание дворца пришлось ремонтировать несколько лет - сырость не пошла ему на пользу. Но когда ремонт закончился, Саломэ с удовольствием проводила за городом летние месяцы, захватывала золотую осень, до праздника урожая, который в окрестностях Сурема отмечали в начале октября, и возвращалась в столицу, когда лужи по утрам уже сковывал первый тонкий ледок, а ветер обнажал верхушки кленов.
После возвращения короля Саломэ пришлось оставить это обыкновение - Элиан не позволил бы ей увезти принца на лето из Сурема, и сам не собирался покидать столицу, а королева слишком ценила короткие встречи с сыном, чтобы пожертвовать ими ради уединения в тенистой прохладе. Однако погода пришла ей на помощь - последние три года в конце лета наступала такая жара, что даже королевская любовь к столице не выдержала, и в начале июля двор перебирался за город, чтобы вернуться с первым же похолоданием, не дожидаясь конца сезона. Но Саломэ была благодарна судьбе и за эти несколько недель в любимом месте.
Лерик же, напротив, был бы счастлив остаться в Суреме, за толстыми стенами библиотечной башни, подальше от тревожных слухов и плохих новостей, а самое главное - от короля и заседаний высокого и совершенно бесполезного совета. Но наставник принца не мог оставить своего воспитанника, и Лерик был вынужден следовать за двором. Впрочем, одно его радовало - в летнем дворце их и без того редким встречам с Лиорой наступал конец. Девушка не могла рисковать своим положением при короле и навещала Лерика только в библиотеке, справедливо полагая, что уж там-то ее не настигнут вездесущие придворные сплетницы.