Старому мастеру они зла не желали, тот и впрямь был хорошим человеком, но на одной улице двум перчаточникам не ужиться, и почтенный Мартинос не сомневался, кто проиграет в этой схватке. Мастер Дэнейр разделит судьбу десятков других мастеров из самых разных цехов, в одночасье лишившихся верного куска хлеба. Хуже всего пришлось горшечникам, портным, плотникам - везде, где особых денег на обзаведение не требовалось, только простейший инструмент да сноровка, бывшие вечные подмастерья, пришлые умельцы из других провинций и деревень, просто ушлые ребята с золотыми руками, легко подсиживали стариков.
А вот в кузнечных, ювелирных и стекольных цехах все шло по-прежнему, несмотря на указ. Там можно по справедливости всю жизнь в учениках проходить. Устав у них был честный, не по родству, а по умению. Кто свой шедевр сделал, тот и мастер. А не сумел - учись дальше. Но старый трактирщик не сомневался, что и эти цитадели падут, слишком уж пьянил пряный запах свободы и шальных денег, тут уже не до чести и совести. А за свое дело Мартинос не переживал - пусть хоть десять трактиров рядом с его "Кружкой к обеду" откроют, все равно народ к нему ходить будет. Секрет целебного супа из бычьих хвостов он предусмотрительно не доверил даже собственной жене, так что страдальцам по утру одна дорога - к его столу.
***
А на Горшочной улице мастер Альвис въезжал в новый дом. Просторный, два этажа и чердак, хватит места и для семьи, и для мастерской, и для лавки. На заднем дворе можно будет поместить печь для обжига. "Мастер" - он все еще не мог поверить своему счастью: двадцать лет ходил в подмастерьях, жениться успел, детей нарожать, а по-прежнему во всем зависел от хозяина. Тот и слышать не хотел ни о каких новшествах - как деды делали, так и им сойдет.
А ведь он сам, никогда Сурема не покидая, догадался, как делать фарфор из местной глины, не хуже кавднского. Но цеховой совет не позволил ему открыть мастерскую. Теперь же он сам себе хозяин, заказов на год вперед, рук не хватает, он уже троих помощников нанял, сам только обжигом занимается, а они месят и лепят по его рисункам. Альвис окинул новый дом взглядом и вздохнул - а ведь маловато будет. Не поместится здесь и лавка, и мастерская, да и работы столько, что еще двоих нанять можно. Почему бы не поставить сарай возле глиняного карьера, чтобы на месте делать заготовки, а здесь уже до ума доводить? И места прибавится, и дело быстрее пойдет, да и дешевле получится. И он, насвистывая, перешагнул через порог нового дома.
Глава 5
- Что значит эта бумага, господин министр, и почему ее обнаружили только сейчас?! - Король был в гневе и не считал нужным этого скрывать. Его голос звенел от напряжения, губы побелели. Никто не смеет идти против воли короля, никто! Ни при жизни, ни после смерти!
Чанг давно уже научился читать по невозмутимому лицу Элиана его подлинные чувства, он знал, что золотовласый эльф способен и гневаться, и бояться, но впервые видел, как король гневается в открытую, и в глубине души испытал чувство облегчения. Эта фарфоровая сладкоголосая кукла все-таки уязвима. Король подвластен гневу, а значит, рано или поздно совершит ошибку, нужно только не пропустить момент. А пока что следует сохранить свою незаменимость, ведь он и в самом деле незаменим - никто другой не справится с его эльфийским величеством, даже когда тот даст слабину. Чанг виновато кашлянул:
- Никто не мог предположить, что Хранитель оставил столь важные бумаги в обычной городской управе, ваше величество. В его комнате нашли только пепел, и я решил, что он все сжег. Завещание обнаружили случайно, оно могло пролежать в архиве сто лет.
- Но ведь он даже не был женат!
- В этом нет необходимости. Леар Аэллин взял эльфийку Далару в наложницы согласно родовому праву. Законы империи этого не запрещают, не было необходимости - обычай ушел в прошлое вместе с рабством и междоусобицами. Перестали захватывать пленниц и запретили покупать рабынь, а свободные женщины требовали законного брака. Но дети от таких союзов могут наследовать отцу, если тот признал их и принял в род. Леар Аэллин своих детей признал.
- Оставьте при себе знание варварских традиций! В моей империи нет и не будет никакого "родового права"! Эти бастарды дважды вне закона - и как ублюдки, и как Аэллины. Найдите женщину и ее щенков.
- Если то, что я слышал о Даларе-Плетельщице, правда, выполнить ваш приказ будет несколько затруднительно. Она наверняка покинула империю.
- Мне все равно, где вы ее отыщете. В империи, в Кавдне, в Зачарованном Лесу или на морском дне! Вы получили приказ, министр, вот и покажите, на что вы способны!
Чанг только вежливо поклонился. Право же, Леар Аэллин достоин восхищения. Он ухитрился и после смерти нанести удар, да так метко, что его царственное величество разве что ядом не плюется. Но Хранитель перехитрил сам себя: король в ярости, и у Чанга нет выбора, ему придется найти эльфийку, чтобы сохранить свое положение. Элиан слишком явно дал понять, что ему не нужен министр не способный совершить невозможное. Если повезет, он сумеет спасти женщину, но детьми придется пожертвовать. Чанг только надеялся, что у короля хватит ума не устраивать из смерти детей такое же представление, как он устроил из казни их отца. Народ не поймет, а в Суэрсене тем паче не оценят.
Министр снова перечитал документ, посмотрел на дату и присвистнул - да господин Хранитель просто герой-мужчина! После всех его тайных развлечений с девицами, затащить в постель эльфийку, и тут же заняться наместницей! Но восхищение быстро сменилось злостью на самого себя - не доглядел, даже предположить не мог! Теперь ищи в море ветер, если у эльфийки есть хоть капля того ума, что ей приписывают (в чем он сомневался - с чего бы она тогда связалась с Аэллином), она давно уже сидит в какой-нибудь деревушке на Лунных Островах, а то и в новые земли подалась.
***
Заходящее солнце превратило облака в сочный ягодный шербет, слоями выложенный в хрустальную чашу небосвода: розовая клубника, фиолетовая черника, багряная смородина. Точно такого же цвета были волосы женщины, сидящей на скамейке среди кустов роз. В ее голосе снисходительность смешивалась с едва заметной насмешкой:
- Надо отдать тебе должное, Далара, твое стремление объединить людей и эльфов увенчалось успехом. Вне закона тебя объявили и те и другие.
- Король Элиан - не человек.
- И не Элиан, - усмехнулась Аланта, основательница рода Пылающей Розы, - я хорошо помню принца. Право же, не уйди он к Творцу по своей воле, его следовало бы туда отправить. Пока он со своими названными братьями охотился на смертных, это никого не беспокоило, но когда пролилась драгоценная солнечная кровь...
Далара с изумлением взглянула на свою прабабку:
- Элиан убил родича? Я ничего об этом не слышала.
- Согласись, что тут нечем гордиться. На самом деле убил один из его дружков, другого из их же шайки. Тот юноша взял в жены лунную полукровку, король запретил им играть свадьбу в Филесте, они отправились в ближайший город. Слово за слово, вино... а в землях смертных можно проливать кровь. Элиан взял вину на себя. Все знали, кто убийца, но не посмели обвинить принца во лжи. Его изгнали из Филеста, а невеста-вдова прокляла все их братство. Не прошло и пяти лет, как все они вернулись к Творцу, а Элиан, потеряв друзей, похоже, повредился в уме. Не то чтобы он до этого отличался особой рассудительностью, - фыркнула эльфийка, - но после истории с Беркутами он пропал. Говорили, что он ушел в горы искать истину, да так и не вернулся. А потом мать рода объявила, что его больше нет в этом мире.