Капитан траулера «Холмогоры» нисколечко не походил на старого морского волка; Никита был даже немного разочарован, когда впервые его увидел. Молодой человек с загорелым, всегда чисто выбритым лицом, со спокойным пристальным взглядом серых глаз. «Мы живем и работаем дружно, — негромко сказал он Никите при первой встрече, — надеюсь, что и ты найдешь здесь друзей и сам будешь всем нам другом!» И все: никаких громких слов — иди, работай. Никита знал, что на этом траулере капитан отправляется в рейс всего второй раз. До этого он плавал на другом, занимавшем по уловам одно из первых мест в траловом флоте. По примеру Валентины Гагановой он перешел на отстающий корабль, и вот к концу второго рейса «Холмогоры» вышел в передовые!.. Как, какими средствами добился этого молодой капитан, Никита, пожалуй, и не сказал бы. Будто ничего особенного и не было в работе капитана… Но старый траловый мастер Яков Кузьмич объяснил Никите: «Особенного тут, конечно, ничего нет. И «секрета» нет. Людей уважает наш капитан, верит в них. И себя уважать заставил работой своей. И мы все верим ему. Сам болеет за дело и нас научил болеть!.. Вот, брат, и весь «секрет»!..» Никита до конца понял «секрет» капитана, когда вскоре же увидел, как работает команда траулера. И он сам очень скоро ощутил на себе общий подъем, когда просто невозможно не сделать нужное дело как можно лучше — не по приказу, а по внутреннему убеждению, «по-совести»!.. Вот хотя бы как тогда, когда траулер пошел сдавать улов на рефрижератор, находившийся от него в 180 милях. Ну и погодка была!.. Шторм, снег, ледяной ветер. Все кругом тонуло в ревущей сизой мгле. Палуба стала покрываться льдом, судно тяжелело. А идти до рефрижератора часов тридцать, а то и побольше. И капитан объявил аврал. От кормы к носу протянули леер, за который можно было держаться, обрубая лед. Ох, и работали!.. Никита рубил, колол лед, спихивал его ногами за борт. Ярость овладела им. Казалось, что сейчас ему все по плечу, все по силам!.. Он слышал, как Яков Кузьмич сказал капитану: «Из парня толк будет: старательный и моря не боится!». Не боится? Еще как боится!.. Но умеет пересилить себя!..
И стоило Никите подумать об этом, стоило ему вспомнить свой первый шторм там, далеко-далеко, у островов Прибылова, как и пирс с пестрой толпой, и оркестр, и город на склоне зеленой сопки — все словно отодвинулось куда-то… Перед глазами встал ревущий, гудящий простор штормового океана — тот первый шторм, который Никита встретил лицом к лицу. Оглушенный, с замирающим от страха сердцем следил он, вцепившись в какую-то снасть, следил за тем, как пустеет банка, на которой шел лов. Один за другим уходили с нее траулеры, ныряя по волнам. «Лов прекратили. Штормуют: на море семь баллов!» И как же хотелось Никите, чтобы и его траулер последовал за другими — к берегу, где и ветер не такой свирепый, и волна не так бьет!..
«Ну а мы — как?» — спросил капитан собравшихся в рубке старпома, тралмастера, механика, штурмана. — «Да ведь будто не впервой нам! — ответил за всех трал-мастер. — Будем ловить!..» И трал опускается на стосорокаметровую глубину. На палубе ни души. С ревом и шипением перекатываются через нее волны. И Никите кажется, что никакая сила не заставит его выйти сейчас на палубу. Но проходит минут сорок и палуба оживает. Гудит траловая лебедка. Возле трюма хлопочут матросы, готовясь принять улов. И вот за бортом показывается туго набитый камбалой куток трала. Волны лижут его, словно не хотят отдать людям рыбу. Стрела лебедки бережно подымает трал над палубой. «Майна! Отдать гайтан», — командует Яков Кузьмич. И поток рыбы, остро пахнущий морем, устремляется по желобу в трюм. Людям трудно работать. Обледенелая палуба кренится, уходит из-под ног. Мокрые робы превратились на холодном ветру в ледяные панцири. Но все довольны: есть рыба!.. И Никита доволен. Он работает, как и все. Он и не вспоминает о том, что ему было страшно, ему и не страшно: он со всеми вместе занят тяжелым и славным трудом рыбака!
…Закончен короткий митинг на пирсе. Рыбаков поздравляют, вручают им почетные грамоты.
Меня знакомят с капитаном.
— Хотите побеседовать? С удовольствием! — говорит он. — Но, знаете ли, я посоветовал бы вам поговорить для начала с кем-нибудь из команды. Да вот хотя бы с Никитой: чудесный парень, первый раз в море ходил! Представляете, сколько у него впечатлений?.. Никита, на минутку!.. Я познакомлю тебя с товарищем писателем!..
Мы идем с Никитой по пирсу в медленно расходящейся толпе.
— Вам с нашим капитаном побеседовать бы, вот это человек! — говорит Никита. — А я что? Первый раз в море. Можно сказать — малек еще!..
Но вот он начинает вспоминать, и глаза у него загораются.